Александр Карасимеонов - Двойная игра

– А вы вон, оказывается, какой, – сказала она, окинув меня одобрительным взглядом. – Не ожидала…

– Ну, это комплименты! – сказал я. – Я уже стар для таких танцев.

Но втайне я был польщен. Девушка сидела совсем рядом, у нее были тонкие руки, гладкая кожа, влажные глаза – этим, вероятно, и объяснялся мой жест, неожиданный даже для меня самого: я обнял ее за плечи. Однако, увидев свою руку на плече девушки, ужасно удивился и убрал ее.

Девушка быстро взглянула на меня, уткнулась лицом в колени и захихикала.

Я оглядел комнату: может быть, Неда наблюдает за мной откуда-нибудь из угла? В креслах и на диванах неясно вырисовывались какие-то фигуры в полулежачем положении, только хозяйка, как одинокая береза, стояла на ковре посреди комнаты с рюмкой в руке, не зная, с кем бы чокнуться. У противоположной стены обнимались два юных создания. Свет падал на них откуда-то из-за кресла. Неды нигде не было. Наверно, ушла, подумал я, и тягостное чувство, нахлынувшее при этой мысли, буквально придавило меня. Ну что ж, решил я, пусть делает что хочет, и посмотрел на свою собеседницу. Смех ее тут же оборвался. Она холодно спросила:

– А вы сюда случайно не с заданием пришли? Все озираетесь. Посмотрели бы на себя!

Посмотреть на себя я не мог. Я мог лишь упрекать себя за то, что лицо выдает меня. Я достаточно хорошо знал Неду, но бегство ее было для меня необъяснимым. Профессиональное самообладание испарилось, меня переполняли чувства, очень похожие на те, вызванные тоже Недой, когда она сказала, что находится в новотеле. Я решил достойно нести свой крест и сказал секретарше Конова:

– Не все ли равно? Разве ваше отношение ко мне изменилось бы, если бы я пришел с заданием?

– Конечно! – откровенно сказала девушка. – Я бы относилась к вам с опаской.

– Неужели я не такой, как все здесь?

– Но я-то знаю, кто вы.

– А вы сделайте вид, что не знаете. Зачем нам пугать других!

– Я вас не выдам, – великодушно пообещала девушка. – Если хотите знать, я даже собиралась вам позвонить, чтобы сказать кое-что.

Хорошо, подумал я, хоть не зря потратил вечер. Может, она сообщит что-нибудь. Хоть какая-то польза.

– У вас не найдется сигареты? – спросила девушка.

Мы закурили, откинувшись на подушки. Она стряхивала пепел прямо на паркет. Я последовал ее примеру.

– Забыла вам тогда сказать… Нет, не буду обманывать, не забыла, а нарочно не сказала. Не знаю уж почему! Есть один человек, его фамилия Патронев. Вы про него не слыхали?

– Нет! – твердо ответил я.

– Он звонил в тот день, когда нам сообщили про Ангела Борисова. Спрашивал Борисова, и я ему все сказала…

Секретарша многозначительно посмотрела на меня.

– Ну и что?

– Ничего. Он не стал расспрашивать и сразу повесил трубку… Нет! Постойте! Спросил, когда это случилось. Я не знала. Знала только, что его нашли на даче.

– Вы так и сказали, что он покончил с собой? – Да.

– А вы от кого узнали?

– От Конова. Ему кто-то позвонил. Он в испуге выбежал из кабинета и крикнул: «Борисов повесился!».

Кто же это из наших сообщил? Впрочем, так даже лучше: пусть считается, что Ангел Борисов добровольно покинул этот мир.

– И это все, что вы хотели мне сообщить? – Все.

– Что ж тут особенного? Вас удивляет, что этот… Патронев ему звонил?

– Нет. Они были близкими друзьями. Просто я забыла сказать вам об этом.

– А откуда вы знаете, что они были друзьями? Секретарша Конова в упор посмотрела на меня.

Потом рассмеялась мне в лицо.

– Все. Больше ничего не знаю! Будем танцевать, хотя с вами мне уже расхотелось… Сижу и беседую с милиционером! Идиотизм какой-то! До чего я дошла! Да я его знала куда лучше, чем вы можете себе представить. Потому и говорю, что они были друзьями. Патронев! Больше я вам ничего не скажу. Это личная жизнь, и вы не имеете права требовать… Да и нечего больше говорить. Молчу как могила!

Я докуривал сигарету. Секретарша Конова затягивалась часто и взволнованно, и я думал, что теперь-то она действительно умолкла как могила, но тут прозвучал ее голос как загробное эхо:

– Этим летом в Созополе Патронев переспал с дочерью Борисова… Пошли танцевать!

Я встал, подал ей руку, она ступила на пол босыми ногами, но колени у нее подгибались… Мне приходилось крепко ее держать. Скоро она совсем сникла, и я возложил тело на подушку. Она виновато, снизу вверх посмотрела на меня и зарылась лицом в колени.

Не настолько она пьяна, подумал я, чтобы выболтать больше того, что решила сказать. Может, она исповедовалась с определенной целью? Просто ли из желания посплетничать рассказала самую пикантную сплетню сезона – что дочь Борисова стала любовницей его приятеля? Или ей хотелось насолить Патроневу? Возможно, она была с ним близка? В любом случае цена этим сведениям не больше, чем винным парам, под влиянием которых их сообщила секретарша Конова и которые улетучатся, как только она протрезвеет. Все во мне противилось тому, чтобы на Патронева, наиболее таинственную из личностей, записанных на листочке Борисова, падали подозрения. Я не люблю незаслуженных подарков.