Евгений СУХОВ - МЕДВЕЖАТНИК ФАРТА НЕ УПУСТИТ

«HOTEL Ф Р А Н Ц I Я» Лизавета направилась к дверям, открыла их и решительно вошла в холл. Навстречу поднялся незнакомый ей служащий и, учтиво улыбаясь, спросил:

— Чем могу служить, сударыня?

Эти, как выражались некоторые служащие из новых, старорежимные обороты «чем могу служить» и «сударыня» весьма приятно поразили слух Елизаветы Петровны. Жена знаменитого вора-медвежатника — это одно, но она была еще некогда дворянкой, одной из самых лучших воспитанниц знаменитого Смольного института благородных девиц, что за все годы, проведенные с Савелием Родионовым, не могло, конечно, выветриться полностью. К тому же сам Родионов тоже был по своему несчастному отцу кровей дворянских, а образование, полученное им в Берлинском университете, естественно, отложило отпечаток и сгладило неблагоприятное наследие его детства и ранней юности, проведенных на небезызвестной Хитровке.

— Меня может искать один человек… — осторожно начала Лизавета.

— Слушаю вас, — учтиво склонил голову служащий отеля, ловя каждое слово прекрасной посетительницы.

— Его зовут Савелий Николаевич Родионов. Возможно, он будет представляться еще и господином Крутовым, — продолжила Лиза, — но это вас не должно смущать, так как у него двойная фамилия. И если он появится у вас, передайте, пожалуйста, что супруга будет ждать его в кондитерской Панаевского сада от полудня до часу дня.

— Когда, мадам? — вежливо поинтересовался служащий.

— Всегда!

— Простите…

— Я хотела сказать, — немного смутилась Лизавета, — что буду ждать его с двенадцати до часу дня в кондитерской Панаевского сада каждый день, начиная с завтрашнего.

— Хорошо, сударыня, — уважительно наклонил прилизанную голову служащий отеля. — Я непременно все ему передам. Не извольте беспокоиться.

— И еще. Скажите то же самое, пожалуйста, человеку, который вас будет подменять, — добавила Лизавета.

— Такого человека покуда не имеется. Понимаете, штат служащих отеля еще полностью не набран, так что я бываю на службе каждый день.

— Вот и славно, — облегченно вздохнула Лизавета. — Значит, я могу на вас надеяться?

— Несомненно, — заверил ее служащий. — Я все сделаю, как вы просили.

Это было уже кое-что. Теперь оставалось набраться терпения и ждать, покуда не объявится Родионов. А то, что он обязательно даст о себе знать, Елизавета не сомневалась.

Густава Густавовича освободил один из красноармейцев, проснувшийся раньше других после воздействия усыпляющего газа. Он же растолкал остальных спящих, покамест хранитель звонил комиссару банка Бочкову.

— Что?! — взревел белугой на том конце провода Борис Иванович. — Сей же час буду!

Бочков примчался в банк на приданном ему автомобиле менее чем через четверть часа. Он был пунцовый, как вареный рак, говорил громко, с надрывом, брызгая слюной в собеседника. Таким его еще никогда не видели. Первое, что он пожелал, — пройти в хранилище.

Глянув на развороченную металлическую дверь хранилища, Бочков невольно поморщился, будто бы от зубной боли. Неприятно было осознавать, что он лично водил грабителя по помещению банка, выдавая все секреты. Какой он после этого директор!

— Чем это они? — спросил он Густава Густавовича, кивая головой на ставшую бесполезной дверь.

— Верно, расплавили, — хмуро ответил ему старик-хранитель. — Есть нынче такие аппараты. Не иначе, для грабителей их и производют…

Бочков невесело хмыкнул и встал сбоку от стены, нервически дрыгая полной ножкой.

— Открывай, дед, открывай скорее, — заторопил он Густава Густавовича, покуда тот возился с кодовым цифровым замком.

Наконец внизу гулко заурчал двигатель, и стена мягко поехала вбок.

— Мама родная! — воскликнул Борис Иванович, ступив в святая святых.

И воскликнуть было от чего: его взор не нашел ни единого мешка с монетами, а также не узрел комиссар Государственного банка и золотых полос, лежащих некогда горкой аккуратно недалеко от входа. Заметно для взгляда убавилось количество ящиков с золотыми слитками с клеймом Государственного казначейства Российской империи.

— Мама родная, — повторил уже тише Борис Иванович и тревожно посмотрел на Густава Густавовича. — И каковы наши потери?

— Надо считать, — хмуро ответил старик-хранитель, доставая из обшарпанного портфеля амбарную книгу. — Полагаю, весьма немалые.

— Вижу, — почти простонал Бочков и беспомощно развел руками. — Что делать, что делать?!