Наталья Никольская: Гузи-гузи

– Присаживайтесь, Петр Евгеньевич, – Вершинина указала ему на стул, – надеюсь, вы все слышали?

– Да, – он старался не смотреть Вершининой в глаза, – слышимость отменная.

– Вот все, что осталось от «гузи-гузи», – Вершинина показала на валявшиеся на полу осколки. Я решила, что будет правильнее с моральной точки зрения, чтобы эту кассету никто больше не увидел.

«– Вы абсолютно правы, Валентина Андреевна, – Воронин уже без смущения посмотрел на меня, – можете не сомневаться, ваши усилия будут достойно вознаграждены. Назовите вашу цену.

– Петр Евгеньевич, – я посмотрела на Воронина, – эту кассету собирались продать за пятьдесят тысяч долларов. Давайте договоримся так: вы компенсируете нам все расходы, связанные с поиском кассеты плюс пятая часть от названной мной суммы.

На благообразном лице Воронина проступило удовлетворение.

– Считайте, что мы договорились».

Вершинина перевернула последний исписанный листок и задумалась.

«Достаточно ли динамично написано? Ярко ли поданы характеры героев? Завтра отнесу свое творение на суд Толкушкина. Он уж, бедный, совсем замучился – просит показать очередную, как он это называет, нетленку».

Воронин сдержал свое обещание. Кроме того, Петр Евгеньевич обещал свое покровительство и помощь в любых обстоятельствах, но Вершинина, верная независимому духу Никола-Себастьена де Шамфора, руководствовалась в своих отношениях с сильными мира сего его афоризмом: «Человек, обласканный государем и после этого воспылавший любовью к нему, напоминает мне ребенка, который, поглядев на величавую процессию, мечтает сделаться священником, а побывав на параде, решает стать солдатом».