Наталья Никольская - Гузи-гузи

– Это ты, Сергей, правильно заметил, мне виднее… – Воронин на секунду задумался. Он глядел в пол, сосредоточенно потирая свой круглый подбородок.

– На кассете написано что-то не по-русски, подождите, вспомню… – Сергей возвел очи горе, – ах, да, какое-то слово глупое – я записал.

Он ловко двумя пальцами выудил из наружного кармана пиджака микроскопический клочок бумаги, на котором было нацарапано латинскими буквами «gouzi».

Блондинчик впервые за время разговора самодовольно улыбнулся. Воронин с нескрываемым отвращением посмотрел на Сергея, скривив рот в недоброй усмешке.

– А ты почем знаешь, что глупое? Ты у нас что, полиглот? – Воронин взял потянутый листочек.

– Да по звучанию, Евгений Петрович, сами подумайте… гоузи. Вернее там не одно такое слово было написано, а два – через дефис, – засуетился Сергей.

То обстоятельство, что Воронин, как важное административное лицо, которое завистники всех мастей хотели замазать или вызвать на нем краску стыда, нуждался в своих информаторах, не мешало ему их презирать.

Будучи по натуре властным и далеко не толерантным, он кипел ненавистью ко всем этим талейранам-шептунам, вроде Сергея, именно в силу того, что не мог обойтись без их унизительных услуг.

Не благоволил он к этим, как он их называл, «продажным типам» еще и потому, что зачастую те были хорошо осведомлены о личной жизни своих покровителей и при случае могли использовать имеющуюся у них информацию против того, чей пост и репутация создавали преграду для их продвижения по службе. Сегодня они работают на тебя, – горько рассуждал Петр Евгеньевич, а завтра – против тебя. И при всем при этом используют ту информацию, которую собирали по твоей указке.

– По звуча-а-нию, – передразнил он Сергея, – ладно, иди в кабинет, а то ты весь вспотел, Коломиец уже, наверное, там.

– Хорошо, Петр Евгеньевич, – с прежним подобострастием отозвался блондинчик и неуклюжей, раскачивающейся походкой направился в сторону лестничной площадки.

Воронин еще некоторое время постоял в задумчивости а потом и сам пошел к лестнице. На втором этаже буквально через минуту должно было продолжиться экстренное совещание, проводимое первым замом главы областной администрации – Коломийцем Иваном Кузьмичом.

В дежурке было жарко по-болдыревски. Сергей Болдырев – водитель Вершининой – очень любил тепло. Эта его страсть была объектом дружеских насмешек со стороны его коллег. В дежурке Болдырев всегда старался воспроизвести некое подобие «щадящей Сахары», не обращая внимания на многочисленные протесты и порой весьма немилосердные подтыривания. Его живьем зажаренные коллеги, которым не посчастливилось нести с ним трудовую вахту у пульта, шутили из последних сил, дав излюбленному болдыревскому режиму ироническое название «болдыревская осень».

Сейчас как раз он был ни при чем: всему виной было внезапно наступившее потепление, которое Болдырев приветствовал не с меньшим пылом, чем пифагорейцы – восходящее солнце. Тепловые сети не успели еще перестроиться, они запаздывали, как и все в нашей стране.

– Вот Сережа бы порадовался, – ухмыльнулся Ганке, тасуя колоду потрепанных карт и успевая тыльной стороной ладони стирать пот со лба.

– Сдавай, Валентиныч, все равно «болвана» не обманешь, – Коля Антонов поторопил своего партнера.

– Куда торопиться, вся ночь впереди, – Ганке начал наконец раздавать.

Играли они в «гусарика» – упрощенный вариант преферанса, ввиду отсутствия еще одного партнера.

– Пиликалка запиликает, и не успеем доиграть, – Коля нахмурился.

Ганке с Антоновым сидели друг напротив друга за небольшим столом в дальнем конце комнаты, главной достопримечательностью которой был большой пульт. На него поступала информация о несанкционированном проникновении в жилища, поставленные «Кайзером» на сигнализацию.

В центре комнаты стоял стол с электрическим самоваром, в начищенных боках которого отражалась, как в зеркалах комнаты смеха, пара дерматиновых диванов, на которых можно было вздремнуть во время дежурства. Дополняли картину холодильник «Стинол» и несколько мягких стульев.

Розданные карты подняли со стола.

– Раз, – Антонов начал торговлю за прикуп.

Ганке уже собирался произнести: «Два», – у него на руках было верных семь бубей, но в это время на пульте замигала красная лампа, и раздался прерывистый сигнал тревоги.

– Ну вот, сглазил, – с досадой воскликнул Ганке и бросил карты на стол, – вернемся и доиграем, не путай с моими.