Наталья Никольская - Грязная кровь

Евгения Михайловна Снегирева всегда хорошо на меня действовала – ну право же, как будто она была мне родной матерью, а не Ираида Сергеевна. Видите, я даже матушку зову про себя исключительно по имени-отчеству, а вот бабушка – о, это особый случай.

Не хочу говорить плохо про маму – у нее была своя жизнь, в конце концов, и остаться на руках с двойней молодой женщине – не сахар. Отец нас бросил – звучит столь же грустно, сколь и банально.

Нет-нет, вовсе не сразу после рождения, как можно было бы предположить. Хотя, если призадуматься, то гораздо раньше. Дело в том, что Андрей Витальевич по профессии был тележурналистом, а по складу характера – типичным плейбоем. Частые командировки, длительные отсутствия, не всегда документально мотивированные, стремление постоянно вовлекать в свою орбиту новое, преимущественно женское окружение, карьера, перспективы – и вдруг двойня. Да такого просто быть не могла в жизни Андрея Витальевича, ни в какие графики не влезало! Сидеть дома, помогать жене, возиться с детьми? Полностью исключено.

А тут подвернулась полугодичная заграничная стажировка, а вслед за ней – работа по контракту, а там уж новая пассия объявилась. В общем, пару раз за год папа мелькнул на орбите и был таков. В настоящее время Андрей Витальевич живет в Москве, изредка мелькает по телевизору. А его общение со мной и Полей ограничивается поздравлениями с днем рождения, причем через раз.

Если бы не бабушка, то я просто не знаю, как бы мама нас выходила. Надо сказать, что Ираида Сергеевна – человек своеобразный и вполне самодостаточный. Двойня на руках молодой женщины, которая только-только начала находить вкус в жизни, да еще в отсутствие мужа – это испытание, которое под силу не каждому. Матушка сперва пыталась найти мужа через брачные агентства, но, запутавшись в объявлениях и анализе достоинств и недостатков женихов временно прекратила эти попытки. Впрочем, она периодически возобновляла их даже сейчас, когда выгоняла очередного бой-френда и вакантное место оказывалось пустующим.

В общем, в дело нашего воспитания вынуждена была включиться бабушка, причем со стороны мужа, если быть точной. Впрочем, я не права, «вынуждена» – это из другой оперы. Евгения Михайловна взялась за наше воспитание не из чувства долга, не принося себя в жертву, а просто потому, что ей так хотелось. И могу сейчас сказать положа руку на сердце – всем хорошим, что во мне есть, я обязана ей. Думаю, что тут и Полина меня поддержит.

Евгения Михайловна была, что называется, «из бывших» и это до сих пор сквозило в ее поведении. Даже курила она как-то по особенному. В чем тут секрет – не пойму, но даже в манере держать папиросу, затягиваться и выпускать дым чувствовалась порода.

Наверное, тут сказывались материнские гены – отец Евгении Михайловны был из купцов, а в жены взял себе девушку из обедневшего дворянского рода. Революция жестоко обошлась с ее родными – отец пропал, буквально испарился, мужа посадили и домой он так и не вернулся. Впрочем, и возвращаться уже было бы некуда – дом реквизировали и бабушка вместе с малолетней Ирой долгое время скиталась по знакомым, пока ей не перепала комнатушка.

Как Евгения Михайловна умудрилась уцелеть среди этой жуткой круговерти – ума не приложу. Повернись ее судьба по-другому, не миновать бы лагеря и ей, а дочери (то есть, нашей маме) светила бы прямая дорога в детский дом на социалистическую перековку.

Когда я приехала к Евгении Михайловне, то попала прямо за стол – у бабушки был гость. Явление это было довольно странным – бабушка, конечно, была вполне светским человеком, но ее круг общения ограничивался соседями и нашими визитами. А тут сидит у нее какой-то подозрительный тип с выправкой военного и повадками дипломата и держит себя так, словно бабушка ему чем-то обязана. И в разговор со мной гость вступает нехотя, на вопросы «да, нет», слова лишнего не скажет.

Ну, думаю, денек однако выдался. Куда не зайдешь – кругом незнакомые люди! Ладно, думаю, сиди, раз пришел. Бабушка знает, что делает, она ведь не Ольга, у Евгении Михайловны голова неплохо варит, несмотря на солидный возраст (она ведь 1912 года!).

– А Ира уже у меня побывала, – сказала бабушка, отхлебывая чай и хитро прищуриваясь. – Сама понимаешь, в каком она состоянии.

– Очень вкусный чай, бабуля, – невозмутимо отозвалась я. – Это с бергамотом?

Задавая этот вопрос, я незаметно скосила глаза на гостя – стоит ли обсуждать наши семейные проблемы в присутствии посторонних?