Алла Холод - Рыцарь страха и упрека

Чем старше становилась девочка, тем больше она походила на отца: тот же разрез голубых глаз, прямой нос, широкие скулы — Дашка обещала в будущем стать очень и очень привлекательной девушкой. Отцовских черт характера Даша, похоже, не унаследовала: росла девочкой мягкой, ласковой, доброй и совершенно бескорыстной, что свойственно совсем немногим детям. Вместе с тем она была очень живым ребенком: пока была маленькой, озорничала, лазила по деревьям, занималась гимнастикой в песочнице, после чего приходила домой в ужасающем виде. Повзрослев, она стала показывать хорошие результаты в гимназии. Даша ни за что не пришла бы в школу с невымытой или непричесанной головой или в не поглаженной юбке, она должна была выглядеть на все сто. Слава богу, этот принцип распространялся и на учебу.

Свою первую и последнюю тройку Даша пережила очень тяжело. Она пришла домой насупленная, но, войдя в дверь, где ее никто уже не мог видеть из посторонних, заплакала. Соне стало ее жаль, в конце концов, подумаешь — это всего лишь тройка.

— Мамочка, мне было так стыдно, — причитала девочка. — Так стыдно, что я чуть не умерла. Теперь все подумают, что я дурочка, что я бестолковая. Какой ужас!

И Даша снова зашлась в приступе своего детского горя. С тех пор больше троек она не приносила.

Своего младшего ребенка Павел частенько называл «маменькиным сынком». Это и неудивительно. После рождения мальчика Павел, как и собирался, сосредоточился на постройке дома. Больно хорош был участок! Тихий центр, спокойная улочка, обсаженная кустами сирени, и умиротворяющий вид на церковные купола, сверкающие золотом на солнце. Павел работал, контролировал строительство, которое шло этапами, в зависимости от денежных поступлений. Дома он бывал мало, поэтому неудивительно, что Котик все свое время проводил с матерью.

Когда он болел, мама была в самой непосредственной близости, и в периоды здоровья Соня для него была первым и главным авторитетом. Из прочих родственников Котик признавал лишь семью Клары. К бабушке и деду он ходил редко, быстро там уставал, скучал, начинал капризничать и жаловаться на то, что у него что-нибудь болит, пока его не отводили домой. Дома болезнь внезапно проходила, и он мгновенно приходил в себя.

Когда Соня по необходимости оставляла его у Клары, мальчик не сопротивлялся, он обожал Кларины беляши и ту свободу действий, которую она предоставляла ему, когда он у нее гостил. Семью Лили Котик посещал с еще большим удовольствием. Особенно если его брали на дачу.

Лиля уже давно и удачно вышла замуж за предпринимателя, у которого имелся благоустраиваемый участок в пригороде, в пяти минутах ходьбы от речки. Котик с удовольствием проводил время в компании более взрослого, «умудренного» жизнью сына Лили — Ромки. Подрастающие дети больше не оставляли у Сони никаких иллюзий относительно бесплатного образования и бесплатной медицины. Дашкина элитная гимназия высасывала из бюджета кучу денег. С родителей собирали на все: на охрану здания, на подарки учителям, на выдуманные преподавателями и никому не нужные экскурсии в развлекательные центры, на новые шторы в актовом зале, о которых родители только впоследствии (и то случайно) узнавали, что они стоят пять тысяч долларов. Денег стоили и танцевальная студия, и занятия английским языком.

Слабое здоровье Котика в полной мере давало ощутить неуклонный рост цен на лекарства, что уж говорить об обеспечении нормальных условий в случае госпитализации ребенка, это тоже стоило денег, и немалых. Дашка с возрастом стала простужаться реже, но Лиля настаивала на том, чтобы дети регулярно получали полноценный отдых на море. Только такая обязательная профилактическая мера обеспечит им длительный общеукрепляющий эффект. Встречать миллениум отправились всей семьей на Красное море, путевки были баснословно, просто неприлично дорогими. Если бы бюджетом распоряжалась Соня, у нее рука не поднялась бы потратить такую сумму, лучше поехать не в самый праздник, а когда цены вернутся в нормальное состояние. Она пыталась заикнуться на эту тему, но не была услышана.

Соня уже почти привыкла, что к ее мнению прислушиваются только тогда, когда оно полностью совпадает с мнением Павла. В противном случае ее, конечно, выслушают, но и только. Со временем свое мнение Соня стала высказывать все реже и реже: какой смысл разоряться, если муж все равно сделает по-своему? Ее перестал болезненно мучить вопрос о том, где Павел берет деньги и на какие доходы он содержит семью. Подрастающие дети стали важнее любых принципов, тем более что от ее отношения к этим вопросам все равно ничего не изменится.