Анатолий Семенов - Преступление не будет раскрыто

— Послали девчонку, — возмутился Олег. — Неужели в экспедиции нет парней?

— А кто же, по-твоему, землю копает? У нас ведь раскопки. Честно говоря, я сама напросилась. Надоело сидеть на одном месте, захотелось разнообразия.

— Вот в чём дело, — сказал Олег. — Не я твой отец или брат, всыпал бы тебе.

Марина взглянула на Олега и покачала головой.

— Душно, — сказала она. — По такому пеклу не люблю ходить.

— Сейчас какое пекло. Так себе. Вчера перед грозой была жара так жара. Да и сегодня будет. К обеду поддаст.

— Далеко идти ещё?

— На гору поднимемся, видно будет.

Дорога петляла по склону в зарослях багульника. Снизу гора казалась высокой, а поднялись на неё быстро. На самом верху было поле, засеянное пшеницей. Взору путешественников открылся такой простор и такая, как любили говорить в старину, божья благодать, что Олег бросил тюки на траву и стал смотреть на горизонт, где в голубой дымке виднелись Саяны.

— Боже мой! — прошептала Марина восторженно. — Вид-то какой!

— Отдохнём здесь, — предложил Олег.

Марина сбросила с себя рюкзак и пошла поближе к реке. Остановилась у большой сосны с широкой и густой кроной, одиноко стоявшей среди разнотравья. Одетая в длинную тёмно-зелёную с изумрудным оттенком хвою, сосна на фоне чистого неба и дымчатых далей выглядела столь величественно, что Олег невольно задержал на ней взгляд.

От сосны начинался спуск к реке. Марина позвала Олега, и он перекочевал к ней с мешками.

Ангара, острова, сосновый бор за рекой, посёлок за лесом, ещё дальше высокие дымящиеся трубы химкомбината — всё было как на ладони.

— Мы видим весь мир, нас не видит никто, — сказала Марина, сидя в густой траве и размахивая длинным стеблем с жёлтыми цветами на конце, который сорвала возле себя.

Олег улёгся на спину, заложив сцепленные ладони под голову. Марина разглядывала буйно разросшуюся траву и цветы вокруг себя. Кисти куриного проса и колосья тимофеевки не скрыли от её взгляда красавицу здешних мест — в траве хорошо были видны завитые в кудри бледно-розовые лепестки с коричневой крапинкой.

— Лилия! — воскликнула Марина, вскочила и побежала к ней по склону. — Тут и гвоздики есть. Ой, сколько их!

Марина начала мастерить букет вокруг ранее сорванной золотой розги. Олег подошёл и стал помогать.

— Вот тебе мята наша сибирская и вот хорошая вещь, — сказал он, протягивая Марине вместе с мятой чину луговую с густыми жёлтыми кистями. — Дольше всех не вянет. В воде может месяц простоять.

— Какая прелесть! Спасибо, — сказала Марина, принимая цветы. — Какие милые. Точно так же акация цветёт. Только те мелкие. А здесь — ярче и крупнее. А это разве мята?

— Разомни листья и попробуй на вкус.

— О, какой запах, чудо!

— А эту коротышку, — сказал Олег, нагибаясь и срывая ярко-синий ирис на коротенькой ножке, — нюхать и пробовать на вкус не рекомендую. Горькая как полынь.

— Знаю, — ответила Марина. — У нас этот цветок зовут касатиком.

Олег отдал ей ирис и отошёл в сторону. Ему очень хотелось найти что-нибудь такое, чем можно было бы её удивить и обрадовать. Долго бродил в высоких, по самое плечо зарослях иван-чая и по густой траве и, наконец, ему повезло. Спрятав руки за спину, вернулся к Марине. Улыбаясь и показывая свои белые зубы, пристал к ней с разговорами.

— Угадай, что я нашёл?

— Судя по твоему виду, наверно, золото, — сказала Марина, обрывая у букета лишние листья.

— Золото — это ерунда. Есть вещи красивее.

— Странно рассуждаешь. Видел ли ты когда-нибудь золото?

— А вот у тебя на руке! Марина взглянула на часы.

— Ещё двенадцати нет, а жара невыносимая, — сказала она и попыталась заглянуть сбоку, посмотреть, что он там прячет.

Олег не стал больше её дразнить, молча приподнес ей великолепную, бордово-красную, крупную орхидею. Марина ахнула от изумления и осторожно, словно перед ней была хрупкая драгоценность, взяла цветок. Приладила чудесный подарок к краю букета и, вытянув руку, стала любоваться своим искусством. Бледную веронику и зонтик пастернака тут же выбросила, чтобы не портили вид.

— Прекрасная вещь, — сказала Марина с неподдельным восторгом, разглядывая орхидею со всех сторон. Повернувшись к Олегу, посмотрела на него и, улыбаясь, прибавила: — Мне это очень приятно, сударь!

Олег смутился и даже слегка покраснел. Обычно прищуренные и спокойные голубые глаза его заблестели, и он, чувствуя неловкость, отвернулся к Ангаре.

— Ладно, — сказал он недовольно. — Нашли чем увлекаться. Пойдём, а то солнце уже высоко.