Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

— Вы учились в нашем институте?!

Олег промолчал.

— Мама, извини, но я должен вас оставить.

— Это он сейчас стал такой, — доверительно сообщила Веронике Ирина Петровна. — Раньше был нормальный. А со своими деньжищами научился говорить, как падишах, хорошо хоть нас не заставляет обращаться к нему в третьем лице.

— А мог бы, — уже из коридора сказал Олег Петрович.

— Как вас зовут дома? — весело спросила Ирина Петровна. — Неужели Вероника?

— Ника.

— Вот и чудесно, Ника. Сейчас мы с вами будем чай пить и ждать моего сына. Вы давно с ним знакомы?

— С сегодняшнего утра.

— И он уже пригласил вас к себе?! Какая похвальная скорость!

— Он просто хотел со мной посоветоваться по поводу иконографии Серафима Саровского!

— Господи! — воскликнула Ирина Петровна, сложила на груди руки и возвела к небу глаза. — Наконец-то у моего сына появилась женщина, с которой можно посоветоваться по поводу иконографии Серафима Саровского! А то он все время советуется по поводу очередной поездки в Куршавель, а это так утомительно!

У Вероники голова пошла кругом.

— Я… не появлялась, — пробормотала она. — Вы все неправильно поняли.

— А хоть и неправильно, моя дорогая, — отмахнулась Ирина Петровна. — Какая разница? Самое главное, что мы с тобой сейчас будем пить чай и болтать о разных разностях.

Мать Олега Петровича привела ее в какой-то кабинетик, поменьше первого, где был чайный стол и еще отдельный круглый столик с кофейником и спиртовкой.

— Ты хочешь чаю или кофе? — деловито осведомилась красавица и, получив ответ, принялась колдовать над спиртовкой. Ника никогда не видела, чтобы так готовили кофе.

— У тебя правда такой взрослый сын? — окончательно перешла на «ты» Ирина Петровна. — Ты еще совсем девочка!

— Мне сорок пять лет.

— Сорок пять?! Ты выглядишь моложе!

— Спасибо вам большое, — глупо пробормотала Вероника, которая решительно не знала, куда ей деваться.

— Моему сыну сорок три, — с гордостью провозгласила красавица. — И правда, я отлично выгляжу?

— Правда, — искренне согласилась Вероника. — Отлично.

— Это потому, что я слежу за собой. Ты следишь за собой?

— Почти нет.

— И напрасно! Если ты не будешь следить за собой и своим здоровьем, — назидательно сказала Ирина Петровна, — превратишься в старый сухой пенек. И, кстати сказать, гораздо раньше положенного богом срока.

Ника улыбнулась слабой улыбкой.

Ирина Петровна, похожая на Любовь Орлову в пору кинокартины «Весна», ее очень смущала.

Смущала тем, что выглядела именно как кинозвезда. Смущала вольнодумными речами, обходительностью и еще перстнями, которые посверкивали на каждом пальце. Ника никогда в жизни не видела таких перстней — или это как раз и есть то, что называется в романах «фамильные драгоценности»? Камни в этих перстнях были огромные, тяжелые и сверкали как будто сами по себе, даже когда на них и не падал свет, словно подмигивали хозяйке.

— Это совсем несложно, — говорила между тем Ирина Петровна, — и все это чепуха, что после сорока начинается какое-то там увядание и проблемы со здоровьем! Нужно просто вовремя принимать меры, и никаких проблем не будет.

Из кофейника тонкой струйкой полился кофе. Тонкий, белый, прозрачный фарфор наполнился и потемнел. Ника принюхалась. Ничего на свете она не любила больше, чем запах кофе.

— Ты меня слушаешь?

— Да, да, — виновато сказала Ника. — Нужно принимать меры.

Ирина Петровна неизвестно чему засмеялась, обошла столик, села и сложила безупречные руки.

— Ты как первоклассница! Хорошо. Меры. И какие меры мы принимаем?

Ника понятия не имела, что отвечать, и маялась ужасно. В последний раз она так маялась, когда однажды на третьем курсе завалила экзамен по истории. Между прочим, не просто так завалила, а как раз потому, что у нее был в то время бурный, страстный, необыкновенный, красивый, сказочный, неправдоподобный роман.

Роман закончился — как в сказке — свадьбой.

А любовь — как в жизни — драмой.

Или нет, вдруг подумала она. Или… не драмой?.. Если бы все сложилось иначе, не было бы Федора, Олега, ничего бы не было! Даже этой красавицы с перстнями на каждом пальце не было бы в ее жизни, и запаха кофе, и головокружительного чувства вернувшейся молодости — ничего!

Тогда какая же драма?!

— А вот и меры! — весело сказала Ирина и извлекла из фарфоровой штучки, которая стояла на столе, две маленькие таблеточки.

Ника заинтересовалась: