Дмитрий Вересов - Мой бедный Йорик

При упоминании о наследстве все как-то смутились, и возникла бы неловкая пауза, если бы не жена Морошко, которая стала что-то неинтересно, но негромко рассказывать.

— Дедушка, дедушка, — послышался снизу громкий шепот.

Гоша дергал Афанасия Петровича за штанину.

— Ну, что тебе, Георгий? — спросил дед строго, словно он говорил про чьи-то другие руки, а не про эти, теребящие его брючину.

— Что ты мне хочешь передать? Что?

— Не приставай, Георгий, — Морошко отстранил внука. — Еще время не пришло. Я еще поработаю, поживу!

Скульптор глубоко вдохнул, наполнил грудь загородным воздухом и задрал голову вверх.

— И вот, бессмертные на время мы к лику сосен причтены и от болей, и эпидемий, и смерти освобождены, — процитировал он, глядя на подкопченную сосну с наплавленной пожаром смолой. — Мы еще полепим, мы еще поваяем…

— Мы еще повоняем, дедушка? — переспросил Гоша.

— Ты еще здесь?! — Морошко даже испугался, видимо, вспомнив, кто порой говорит устами младенцев. — Нечего тебе здесь! Не приставай! Иди побегай по травке, пособирай камешки, палочки.

Мачеха Тамара вдруг вышла вперед и захлопала в ладоши.

— Дети! Давайте играть в игры! — задорным голосом предложила она. — Есть множество забавных игр. Я в детстве очень любила играть в штандер. Давайте сыграем в штандер!.. Только нужен мячик. Но есть прекрасные игры и без мячика. Ну-ка, бегите за мной!

Мачеха Тамара весело побежала по зеленой травке, высоко вынося вверх колени. Дети нехотя пошли за ней.

— Есть еще одна интересная игра… не помню, как называется, — сказала Тамара, выстраивая детей на дорожке. — Я поворачиваюсь спиной к вам и даю каждому задание. Кто получил задание, тот движется ко мне. Но самое интересное, дети, что двигаться надо не просто так. Вот это «крокодил», — мачеха приняла упор лежа, потом стала прыгать и вертеться, — это «вертушка», «великан», «лилипутики», «лягушки»… Всем понятно? Сейчас я повернусь спиной. Так… Гоше два «великана»!

— А у вас спина белая, — задумчиво проговорил маленький Гоша.

— Разве только спина? — рассмеялась Тамара.

— Не только, — согласился тринадцатилетний Митя, взгляд которого был направлен немного пониже.

— Гоша, тебе два «великана», — в голосе мачехи Тамары послышались первые нотки раздражения. — Что же ты стоишь?

— А в чем смысл этой игры? — спросил старший Митя.

— Как в чем? Ни в чем, — пожала белыми плечами Тамара.

— Какая цель у миссии? — сформулировал Митя вопрос по-другому.

— Кто побеждает? — догадалась мачеха. — Побеждает тот, кто раньше других доберется до ведущего.

— Ага! — вступила в разговор девочка довольно капризным голосом. — Если кто-то не понравится, так ему скажут «один лилипутик», а если кто-то понравится ей, — услышав о себе в третьем лице, Тамара поморщилась, но сдержалась, — так ему скажут «пять крокодилов», и он первым приползет. Ага! Мы с мамой смотрели по телевизору фигурное катание, там тоже так несправедливо. Кто понравится судьям, тому они и дадут…

— Прелесть моя! Ты-то можешь быть спокойна, — заметила ей Тамара. — Ты обязательно мне понравишься.

— А Митя? — спросила Даша. — А Гоша?

— Афанасий Петрович! Любовь Михайловна! — закричала мачеха Тамара, поспешно ретируясь с поля боя. — Откуда вы привезли к нам этих старичков? Какие-то миссии! Какое-то обостренное чувство справедливости!

В этот момент из-за дерева высунулась бородатая физиономия, разрисованная сажей, которой на участке было с избытком. Раздался душераздирающий крик, потом показалась вся худощавая фигура монстра. Он приготовился к прыжку…

Дети замерли от страха и в то же время с восторгом обожания глядели на чумазую морду, как на своего доброго знакомого. Над полянкой повисла напряженная пауза. Чудовище сделало неосторожное движение, и дети с оглушительным визгом бросились врассыпную. Монстр мчался за ними, тяжело дыша и зажимая ладонями уши.

— Начина-ается, — недовольно протянула мачеха.

Сегодня был не ее день. Может, она неправильно выбрала цвет? Белое было несвойственно ее природе? А вот Иеронима Аня никогда не видела таким восторженным. Даже перед картинами великих мастеров он был рассудителен и спокоен, к своим творческим удачам относился и вовсе прохладно. Сейчас же он самозабвенно прыгал, орал, падал, кувыркался в траве вместе с детьми, перепачканный в саже, каких-то строительных смесях.

— А мой пасынок, ваш муженек, Анечка, — заметила мачеха Тамара, — совсем еще ребенок. Он даже младше Мити, Даши. С Гошей они как раз ровесники.