Фредерик Дар - Беби из Голливуда

Эстелла не против. Она доказывает мне, что я ей ни в коей мере не антипатичен. В туманной осенней ночи колокольчик на двери графа тихо звонит, раскачиваемый ветром, и мне кажется, что этот звон означает приглашение.

* * *

Минут через пятнадцать Эстелла опускает все то из одежды, что я на ней приподнял, и поднимает все, что я на ней спустил. Потом припечатывает мне последний поцелуи и открывает скрипучую калитку. Я смотрю, как она растворяется в ночном тумане.

Милое приключение. Вот я и успокоился! Она ведь из страны ледников, но абсолютно ничего общего с холодной массой снегов, разве что только чистый взгляд. Что же касается ее физической географии, то холмистость небольшая без сильно пересеченной местности.

Вновь завожу мотор. Включая скорость и отпуская сцепление, я вдруг замечаю, что свет, горевший в доме, когда я заехал за Эстеллой, больше не горит.

Может, лампочка просто перегорела. Даже батарейки "Дурасел" садятся, особенно если их использовать.

* * *

Ну что еще сказать? С чувством огромного удовлетворения я подъезжаю к дому. Моя добрая маман Фелиция, должно быть, плохо спит всякий раз, когда сынок где-то гоняется за бабами или преступниками... Я мечтаю поскорее забраться между теплых, пахнущих лавандой простыней. Фелиция постоянно кладет маленькие мешочки в ящики комода, и у нас белье всегда имеет одинаковый запах. Для других это запах Альп, а для меня он стал запахом Фелиции.

Остановившись перед воротами гаража, я вижу, что в доме горит свет. Не то чтобы я очень обеспокоен этим обстоятельством, в принципе нормально, когда у маман горит свет в комнате, но ведь сейчас свет зажжен на первом этаже и горит, как во Дворце конгрессов.

Хоть бы матушка не заболела! Я всегда боюсь, возвращаясь домой, обнаружить ее в разбитом состоянии. С другой стороны, я знаю, что когда-нибудь наступит день, когда она представит заявку на похоронные принадлежности, но мысленно отодвигаю на более поздние сроки такое приобщение к Богу. А ведь останусь в конце концов один-одинешенек на всем белом свете тянуть лямку...

Я прохожу через сад, думая, несмотря ни на что, о посадке луковиц тюльпанов, которые моя смелая маман заказала прямо из Голландии. Придется завтра брать лопату в руки. Обычное дело - лопата по мне плачет! Если бы вы видели, дорогие дамы, как я копаю землю в старых джинсах, облегающем свитере со стоячим воротником и старых башмаках! О, если бы вы все это видели, то выскочили бы из своих гостиных в стиле Людовика Такого-то и посвятили себя прополке сорняков рядом со мной...

Как порыв ветра я врываюсь в нашу столовую-гостиную. И кого же я вижу, развалившихся в креслах, с сонными рожами? Маман, конечно, сидит, сложив руки на животе, шиньон немного съехал на сторону, а рядом с ней по обе руки, как заседатели Бога-отца, господин Берюрье и господин цирюльник.

Толстяк похож на здоровый кусок прогорклого и растекшегося сала. Небритая в течение нескольких дней физиономия придает ему облик ночевавшего в мусорном контейнере нищего.

Парикмахер, напротив, выглядит изысканно на все сто. Но изысканно так, что в глазах рябит. Костюм в стиле принца Галльского в крупную клетку, голубая рубашка, пестрый галстук с преобладанием бордо, коричневые замшевые ботинки с золотыми пряжками. Обалдеть! Мечта педе...

Мой выход заставляет их подпрыгнуть.

- Ну что вы, что вы! - говорю я примирительно. - Что это вы так прыгаете, господа, в ваши-то годы да на ночь глядя?

Толстяк с ходу, будто ждал команды, начинает реветь навзрыд. Цирюльник жалобно всхлипывает...

Фелиция давит неучтенную в протоколе встречи улыбку. Затем наступает всеобщая минута молчания. Тихо так, что можно услышать, как шагает по паутине паук.

Поневоле взволнованно я спрашиваю:

- Толстуха отдала концы или что?

- Нет, но она опять пропала, Сан-А, - пискляво жалуется Берю.

И они опять бьются в истерике. Цирк, честное слово! И это в три часа ночи! Готовьте платки, господа! Впечатление, будто мы на итальянских похоронах.

- Скажите толком, черт возьми, что за история приключилась?

Расчесыватель проборов хнычет:

- Получилось так, и это чистая правда, комиссар: наша Берта испарилась!

Образ, по правде сказать, не слишком подходящий. Вы можете себе представить, что бегемотиха Берю превратилась в пар? Я - нет! Даже на мысе Канаверал американцам вряд ли удалась бы подобная затея...

- Девушка, значит, опять навострила лыжи...

- Хочешь чего-нибудь горячего? - обрубает прелюдию разговора Фелиция.