Фредерик Дар - Беби из Голливуда

Машинально переставляя ноги, иду ей навстречу по дорожке и думаю: она (дорожка) видела те времена, когда овес был главным горючим транспортных средств. Появляется Эстелла. Она накинула пальто на плечи... Драповое пальто со стоячим меховым воротником, очень шикарно и очень элегантно. Просто полная противоположность малышке Гортензии, с которой я встречался пару часов назад. С такой женщиной не зазорно показаться на люди. Другие мужчины будут стоять, открыв рот, выпучив глаза и пуская слюни от того, что вы пройдете с таким существом по улице под руку.

- Вы были в доме одна? - спрашиваю я, когда она подходит ближе.

- Да, - отвечает она просто, - почему вы спрашиваете?

- Мне кажется, вы забыли погасить свет в доме, нет? Видите, там блестит между деревьями... Она пожимает плечами.

- Не люблю возвращаться в темный дом. Почему-то очень боюсь... И из-за этого так грустно...

Я не настаиваю и веду ее к своей тележке. Она садится. Когда я устраиваюсь за рулем, она спрашивает:

- Это ваша машина?

- Конечно...

- Скажите, у вас хорошее место у старого хозяина агентства?

- Неплохое... Но машину я получил в наследство от своих прапрародителей...

Ей хватает такта засмеяться на глупую шутку. Затем, быстро становясь серьезной, она замечает:

- Никогда бы не подумала, что ваш хозяин такой жалкий старикашка.

- Нельзя доверяться первым ощущениям, дорогая Эстелла.

- Это правда, но его офис похож на деревенскую контору, где все пришло в упадок...

Я спешу подзолотить герб папаши Вамдам-Жилье.

- Вы ошибаетесь. Хозяин - старый закоренелый холостяк, но его дело процветает. Он управляет восемьюдесятью процентами участков района Мезон-Лафит... Огромные деньги.

Хватит об этом, но я вижу, что под милой крышкой красивого ребенка продолжает булькать.

Я спрашиваю себя, не была ли она встревожена моим появлением в замке и не вытащила ли меня сегодня специально, чтобы разнюхать, кто я и чем занимаюсь на самом деле. Она логична, очень спокойна и хладнокровна, птичка моя. Когда ситуация показалась странной, она, не раздумывая, решила ее для себя прояснить.

- Вы давно покинули Швейцарию?

- Уже несколько лет...

- И вот так взяли и поехали в Штаты?

- Я была стюардессой. Америка мне понравилась. Обслуга там оплачивается очень хорошо, и я подумала, что, работая няней с ребенком, заработаю в три раза больше, чем советуя пассажирам пристегнуть ремни перед взлетом.

- Вы, наверное, очень любите деньги?

- А вы нет?

- Об этом я стараюсь не думать. У меня есть своя философия на этот счет: главное - не много, а чтобы их было достаточно, понимаете?

Мы въезжаем в Париж. От Дефанс я рву к площади Звезды, которая высоко сияет над нами в апофеозе света... (Хорошо сказано, гм?)

- Чего бы вам больше всего хотелось в Париже? - спрашиваю я, слегка отпуская педаль акселератора.

Всю дорогу не могу заставить себя перестать молча посмеиваться над несчастной женой младшего бригадира, брошенной мной в заведении, не имеющем ничего общего с ее высокими амбициями, соответствующими, как она мне сказала, высокому положению ее мужа.

- Все, что хотите...

- Что вы скажете, если мы пойдем в варьете? Затем поужинаем... Я знаю одно местечко, где подают всякие морепродукты, от которых пустил бы слюнки сам Нептун.

- Как хотите...

Мы идем в мюзик-холл. В "Олимпии" как раз выступают братья Бефстрогановы. Они поют в сопровождении телохранителей две нагремевшие вещи: "Вернувшись с лезвия серпа" и "Ах, как когда-то молотом меня".

Спектакль имеет огромный успех, особенно его высокое художественное наполнение. Сначала мы аплодируем поющему жонглеру, затем жонглирующему певцу, после него выступает дрессировщик микробов (у которого вместо хлыста тюбик с аспирином), и в конце первого отделения знаменитая Мартина Наплюйон, звезда эротико-афродизио-азиатских танцев, исполняет шепотом свои лучшие песенки, дабы никого не разбудить.

Эстелла очень довольна вечером. А я доволен Эстеллой, что говорит о нашей природной вежливости, конечно. Если бы я не сдерживался, давно бы слазил ей пальцами за обшивку, но предпочитаю раскрыть мощь своих батарей, когда будем поближе к делу. Если после этого вы скажете, что у меня нет чувства юмора, значит, вы учились смеяться не по тем инструкциям, да еще и под мелодии Генделя.

После окончания спектакля я веду свою швейцарку в бретонский ресторан, очень модное заведение, куда, как я уже однажды говорил, морской прилив выносит все, что потом подается сразу же на стол.