Татьяна Степанова - В моей руке - гибель

Хватит меня допрашивать, собирайся. Вон Ласкина к машине ковыляет. И умоляю — по дороге лучше молчи. Не то брошу на дороге. Мое слово — кремень.

Катя только плечиком дернула: еще чего — молчи!

— Мы мимо Мебельного поедем, да? — осведомилась она. — На пять секунд заскочим на место происшествия. Мне на березу, на овраг взглянуть надо. Тогда всю дорогу ни словечка не пророню.

Новогорский вышел, а она помедлила в кабинете.

— Никит, ты совсем в Раздольск переселился, да?

— Совсем… смотря по обстоятельствам. Захочешь навестить — милости прошу. — Он облокотился на стол. — Тут лучше, не находишь? На свежем воздухе… Покой, порядок, тишина. Покоя нет, порядка тоже, тишины… А может, карты лягут — так на Клязьме еще позагорать успею.

— Ты в Уваровке побывай, — тихо заметила Катя. — Это как раз от Клязьмы рукой подать. И в ее окрестностях. Обязательно.

Что-то в ее тоне прозвучало такое…

— Бывала в тех местах? — Никита поднялся: надо быть вежливым, дама уходит.

— У наших знакомых там дача.

— У ваших личных знакомых, Катерина Сергеевна? Это намек? На что — не понял?

— Я серьезно, Никит. Вредно столько пить на работе, — она фыркнула. Там дача знакомых нашей семьи. Когда найдешь возможность посетить Уваровку и… ее окрестности, найди также возможность сообщить мне. Обменяемся впечатлениями. Хорошо? А сейчас, знаешь… плюнь на все. Тебе отдохнуть надо.

— Я плохо выгляжу?

— Без слез не взглянешь.

— А ты, как всегда, в форме: свежа, язвительна и… В общем, ладно, чушь несу, понял. — Он прислонился к стене. — Ни хрена не клеится, Кать, у меня. Ничего не контачит, а ведь думали, что…

— Утро вечера все равно мудренее. Ты же мне сказал: знаешь по этому делу ровно столько же, сколько и я. Так вот: я тоже пока ничего не понимаю, — утешила она его. — Ты не расстраивайся. Все образуется. И… съезди в Уваровку. Очень тебя прошу.

Свет в окне его кабинета — это было последнее, что она видела из окна старой «Волги» отдела специальных исследований. Километра через четыре у Мебельного Новогорский сдался на ее мольбы и свернул на проселок к платформе. Его коллега Ласкина — усталая, убаюканная таблетками — спала на заднем сиденье.

— Живо набирайся впечатлений и айда отсюда, — шепнул Новогорский. — Мне это место уже вот где. Девять часов уже, меня жена заждалась!

«Какая по счету?» — подумала Катя, вышла из машины.

Свет фар выхватил из сумерек утоптанную тропу, уводившую в лес. Пройдя по ней метров пятьдесят. Катя увидела впереди что-то темное: высокий березовый пень, почти в половину человеческого роста, с надломами, а под углом к нему — ствол рухнувшей березы.

— Значит, труп Яковенко Листовы нашли здесь. — Она оглянулась: Новогорский плелся следом.

— Говорят, лежал поперек ствола. Возможно, экспертиза микрочастиц с его одежды это подтвердит. А могила его вон там, в овраге, была, внизу, — он ткнул в плотную чащу кустов справа от тропы.

Катя прошла еще немного вперед: сквозь деревья ярко светились огни какого-то дома. Помнится, участковый говорил, что там живет какой-то путейщик, жена его работает на станции в билетной кассе.

— Что же получается? — Она вернулась к березе. — Мальчишки нашли труп днем, двенадцати ведь еще не было, молочная лавка в полдень приезжает на Мебельный, обобрали Яковенко, оттащили в овраг, закопали… А ведь он тут действительно как будто напоказ был выставлен. Тут ведь станция.

Отчего пассажиры, дачники его раньше Листовых не обнаружили?

— Тут с одиннадцати до половины первого перерыв, — нехотя буркнул Новогорский. — Если бы недоумки не подсуетились, парня бы нашли в час дня или чуть позже, когда народ бы с электричек на Мебельный пошел. Или дачники, или жильцы вон той халупы, когда бы с работы домой возвращались.

Катя молча кивнула: ее поразила эта деталь — труп скоро должны были найти, если бы не…

— А точное время смерти Яковенко теперь уже нельзя установить? — робко спросила она.

— Я не судебный медик. Там же вскрытие будет, Кать. Что ты какая-то странная сегодня, словно первый раз на свет родилась? Труп месячной давности, процесс распада пошел уже, черви, нечисть прочая из мира насекомых… Поехали, а?

И что тебя к этому проклятому месту тянет?

Катя медленно оглянулась: черная безмолвная стена леса окружала их со всех сторон. Словно находились они не в двух шагах от человеческого жилья на дачной подмосковной станции, а где-нибудь в глухой непролазной тайге. Высоко над елями плыла в небе тусклая луна. Катя прикинула: родился месяц, скатился месяц. Впереди хрустнула ветка. Новогорский вернулся к машине. Тихо пятясь, Катя обогнула поваленную березу и тоже заторопилась прочь. Ночью в лесу, в котором убивают людей, она чувствовала себя очень неуютно.