Татьяна Степанова - В моей руке - гибель

Отрадное тоже вроде дрыхло…

— Никита Михалыч, ОН ВЫШЕЛ ИЗ ДОМА, — в рации послышался голос «источника» с дачи. — Я его отчетливо вижу. Спускается по лестнице, остановился. Снова двинулся.

Идет медленно.

Колосов глянул на часы: без семнадцати три. Скоро светать начнет.

— Камера работает? — спросил он.

— Так точно. Но через минуту я его потеряю. Он направляется в сторону реки.

Это было еще куда ни шло. В лесу следить за таким лунатиком практически невыполнимая задача. Не с дерева же, право, как Тарзану. А у Клязьмы место почти открытое.

И постов наблюдения там три…

— Я его тоже вижу, — минут через пять доложил один из «источников» с берега. — Движется неторопливо. Очень уверенно, вроде бы без всякой видимой цели. Остановился.

Смотрит в сторону реки. Теперь… теперь сел в траву. Лег… кажется, лег.

Колосов кивнул сидевшему рядом Сидорову, напряженно следившему за переговорами: трогаемся, мол, и мы.

— Держите его в поле зрения, — попросил он. — Камеру оставьте включенной. Батареек не жалейте. Если начнет куда-то перемещаться, держите нас в курсе. Мы к вам поехали.

Громоздкий автобус тронулся в путь. Колосов все смотрел на часы: до того места на Клязьме тут минут десять ходу на хорошей скорости, но… Может канал сбиться, может, и…

Передатчик молчал. Они остановились у проселка в полукилометре от поста, засекшего фигуранта. Вышли. Сидоров повел Колосова сквозь заросли ивы и боярышника берегом реки. До поста оставалось метров сто пятьдесят.

— Он не трогается с места, — тихо доложил голос в колосовских наушниках. — Я и вас теперь вижу, товарищ майор.

Он слева от вас, вон за теми кустами. Только двигайтесь очень тихо. А лучше ползите.

Ползать по-пластунски в мокрой холодной траве начальнику отдела убийств не понравилось. Кто жаждет необычных впечатлений, пусть сам попробует. Он изрезал себе осокой руки, едва не напоролся на гнилой сук, и ему все время казалось, что они с Сидоровым производят столько шума, что тут и мертвый услышит.

Кой-какая полезная техника имелась у Колосова и при себе. Штучку эту в розыске непочтительно окрестили «гляделками», но вещица была что надо: сплошной инфракрасный цейс с электроникой. Ценная штучка, линзы бы только не разбить…

Слева от вас… Колосов приложился к цейсовскому изобретению. Ночь сразу словно вылиняла. Свет был мертвенно-зеленый, а пейзаж словно лунный серебристый. Но видно было хорошо: кусты до последней веточки, трава, бугорочки…

Человек лежал в траве, закинув руки за голову, уставясь в огромное звездное небо, как лежат ленивые курортники на пляже. Казалось, он дремал: ни движения, ни шороха. Так продолжалось еще минут пятнадцать. У Колосова начала постепенно леденеть спина — земля еще сырая, не прогрета, тут и…

Человек гибко приподнялся. Прислушался. Потянулся хищно и сладко, словно после приятного сна. И затем вдруг… сбросил с себя рывком что-то куртку, свитер? И начал кататься по росистой траве: повороты, кувырки. Делал он все опять же вроде без всякой видимой цели. Словно пытался израсходовать огромный запас телесной энергии.

Поднялся. Вот он стоит спиной, вот оборачивается и… Колосов жадно приник к окулярам: он видел ЕГО наконец отчетливо. Полуобнаженная мощная фигура, облитая серебристым мертвенным светом искусственной ночи. Человек смотрел прямо перед собой. Лицо его было Колосову знакомо — они и вправду похожи, эти близнецы, но… Это лицо было иное. Что-то в нем было сейчас не так, необычно.

С первого взгляда и не поймешь, но… Может быть, излишняя подвижность всех черт? Гримасы? Казалось, человек всем лицом реагирует на каждый звук: крик ночной птицы, лягушечий хор, шум одинокой машины, проехавшей где-то далеко на шоссе… Колосов напряженно следил: сейчас, вот сейчас… Что он жаждал не упустить? Превращение человека в зверя? Бог ты мой! Медвежья шкура на плечах, клыки-когти…

В фильмах-триллерах со спецэффектами сколько раз на его глазах оборотень являл свой загримированный лик.

Ничего не произошло. Ничего ровным счетом. Человек взглянул на луну, вздохнул и медленно тронулся в сторону Мебельного поселка, мягко и бесшумно ступая по траве.

— Никита, мы его сейчас потеряем, — шепнуло в наушниках. — Все. Ушел. Пятый, ты его видишь?

— Да, идет по-прежнему берегом. Там ферма, между прочим, впереди. К ней он, кажется, и направляется. Ну что, Никита Михалыч, провоцировать будем, как и договаривались?

— Собака при вас? — хрипло спросил Колосов.