Татьяна Степанова - В моей руке - гибель

— Его бы в больницу надо, — шепнула. — Он действительно ненорма…

Она не договорила. Ее поразил взгляд безумного, устремленный в темные заросли кустарника: дикий, полный страха и тревоги И в тот же самый миг пьяный смех, шум, музыку, доносившиеся из поселка, перекрыл истошный женский визг. Так кричат или смертельно напуганные или смертельно раненные. Душераздирающий вопль вспорол летнюю ночь, все нарастая, ввинчиваясь в барабанные перепонки. Мимо пробежала цыганка с окровавленным лицом, за ее юбку цеплялась девочка лет двух. Потом послышался визг тормозов останавливающейся на полной скорости машины, Катю ослепил свет фар, вырвавшихся из мрака, и…

— Сами найдут! — дико закричал безумный, пятясь в кусты по-звериному на четвереньках, тыча пальцем в слепящие огни. — Я говорил! Вот они и пришли за нами! За тобой, девка! За всеми!

Когда обрывается музыка, с грохотом опрокидывается праздничный стол и посуда летит на землю, разбиваясь вдребезги, когда ночь освещают багровые сполохи пожара, когда плачут женщины, визжат дети, как поступить, что делать человеку — спасать свою жизнь бегством? Защищаться? Или пытаться осмыслить, что все же произошло — орда ли налетела, печенеги-половцы из закаспийских степей, тевтонские варвары, дикари северных лесов, марсиане?

Праздник окончился так внезапно, дико и страшно, что…

Катя в первые секунды не поняла ничего — кто эти люди в камуфляже, выскакивающие из кустов, эти оскаленные собачьи морды, к чему весь этот остервенелый гвалт, лай, звуки ударов, крики и мольбы о помощи, треск рвущейся ткани, грохот железа, визг тормозов, слепящие глаза огни фар?! На ее глазах сына Лейлы сбили с ног двое выскочивших из кустов парней и молча, страшно, но очень деловито и споро начали избивать ногами. Точно играли в футбол на лужайке у реки…

Один из нападавших догнал девочку с хворостиной, схватил за волосы, наотмашь хлестнул по лицу, бросил на землю как сломанную куклу. Из поселка неслись истошный визг цыганок, детский плач. Запахло паленым. В небо поднялись клубы дыма. ОРДА НАЛЕТЕЛА…

Катя лукавила перед самой собой, что НЕ ПОНЯЛА. Нет, не сразу, не в первую секунду, но потом она узнала их. И эмблем никаких не надо было разглядывать на камуфляже и собак-бультерьеров — да, тех самых…

Групповые драки воочию ей видеть не доводилось. Однажды, правда, в Химках, делая репортаж о дежурных сутках местного отдела, она едва не стала свидетелем разборки, когда на тренировочную базу «Динамо» делала наезд солнечногорская группировка Но мрачных солнечногорских качков с цепями и железными прутами на спорт-базу не допустили. ОМОН блокировал машины на дороге, положил вниз лицом всех разборщиков. Солнечногорскую кодлу тогда задержали, возбудили уголовное дело, разбирались долго и детально.

Тут все было иначе. Даже не наезд, не разборка, а побоище, разгром, первобытная битва. И бесчинствовали здесь те самые молодцы, которых всего неделю назад Катя встречала на территории школы в Отрадном. Там представлявшиеся тихими, сосредоточенными, незаметными и старательными, самыми обычными молодыми парнями, тут они напомнила и орду, и боевиков, и диких животных одновременно.

— Прекратите Немедленно отпустите его! Не бейте! Это хулиганство! Я милицию сейчас… — Катя вышла из своего ступора и завизжала истошно. Но этот протест против насилия скорее походил на комариный писк, а не на угрозу. И что им были ее угрозы? Разве таких воплем «Милиция!» напугаешь?

Нападавшие двигались стремительно, не тратя лишних движений, словно каждый из них отлично знал, что ему надо делать. Бросили сына Лейлы — он хрипло что-то кричал, плевался кровью. Один из камуфляжников нагнулся, вытащил из костра горящую головню и швырнул туда, где на траве валялись цыганские перины. Потом кивок, едва заметный жест — и вот они уже скрылись во мраке, рванув в сторону поселка.

Тени из тьмы. Орда.

Катя ринулась к Георгию. Горбун стонал, что-то пытался сказать, скулил, как побитая собака. Очки его валялись на траве — их раздавили каблуком, он шарил рукой, пытаясь их найти. Видимо, ему сломали челюсть, а возможно, и ребра.

Цепляясь за Катю, он кое-как поднялся. Говорить он не мог, только мычал, указывая в сторону дома Лейлы. Катя, спотыкаясь, чуть не волоком потащила его туда. Горбун был легонький, как кузнечик, и ей все время приходилось нагибаться, чтобы он мог держаться за ее шею.

В поселке пылали две машины и один из недостроенных домов. Истошно крича, метались цыганки, вытаскивая на улицу какие-то узлы, тюки. Камуфляжников вроде нигде не было видно, но. Вот один, затем второй черной молнией метнулись из темноты. Наотмашь ударили по голове цыгана, пытавшегося отогнать одну из машин подальше от объятого пламенем дома. Завязалась новая драка, точнее, избиение.