Наталья Андреева - Я садовником родился

– Саша, мужчины об этом не говорят. Если действительно любят. Они просто поступают так, что у женщины не остается в этом никаких сомнений.

И мне вдруг стало так спокойно.

Все пройдет. Усталость, раздражительность, ссоры по пустякам. Болезни детей, когда они вырастут. Все пройдет. И молодость пройдет. И жизнь тоже. Но мне не обидно. Потому что я счастлива. Счастлива и любима. Это лучшее, что со мной могло случиться.

Алексей проснулся в прекрасном настроении, в полной уверенности, что еще немного, и все будет кончено. Женщины с именами цветов перестанут погибать. Ксюша подошла с детской книжкой. Пока он читал ребенку сказку, жена успела сбегать в магазин и приготовить завтрак. Алексей встал, сделал зарядку, с удивлением почувствовав, что усилия над собой делать не пришлось. Все случилось само собой. Словно он тяжело и долго болел и вдруг выздоровел. А точнее, проснулся.

Потом он вспомнил вчерашнюю нелепую ссору с Барышевым из-за пустяка. И пошел за телефоном. Мириться. Но Серега сделал вид, что ничего не случилось.

– Проснулся? – спросил он.

– Давно.

– Со мной поедешь?

– Куда?

– Вчера вечером, часов около десяти, совершено нападение еще на одну цветочницу. На Флору.

– Убита?!

– Ей повезло. Жива, – коротко сказал Серега. – Она сейчас дома, почти уже успокоилась. И позвонила нам.

– Но почему вчера не позвонила?

– Не знаю. Говорит, испугалась, когда этот мужик начал ее душить. А потом внезапно отпустил. Она его даже толком не разглядела. Подумала, что грабитель. Услышал шаги и отпустил. Кто-то его спугнул. А ночью, обсуждая происшествие с мужем, она вдруг подумала, что это нападение связано с убийствами других цветочниц. Я думаю, что она права. Ее муж сегодня позвонил нам. И вот я весь такой молодой и красивый еду к ним домой снимать показания. Компанию составишь?

– А где он на нее напал?

– Возле павильона, в котором Флора работала. Она вышла оттуда и направилась к ближайшей станции метро. Там, по ее словам, дворик есть, маленький такой, уютный, тихий. Девять вечера, сумерки. Говорит, он сзади напал.

– Где встречаемся? – деловито спросил Алексей.

– Метро «Маяковская». Давай на своих двоих. В центре огромные пробки. Устроит?

– Вполне.

Поспешно одеваясь, Алексей пытался сообразить, что же такое произошло? Он что, все лейкинские павильоны теперь решил обойти в поисках очередной жертвы? Но зачем ему нужны именно цветочницы? Причем лейкинские?

– Может, Флора нам поможет, – сказал он Сереге, дождавшись его, наконец, у метро. – Ведь она осталась жива. Неужели опять ни одной зацепки?

По дороге к дому Флоры Алексей поинтересовался:

– Чего ты так долго? Не на машине же!

– Да я вчера этого деятеля, который магнитолы крадет, так и не дождался. Позвонил в его квартиру – никого. Ждал, ждал, пока не надоело. Плюнул и ушел. Никуда он не денется. Сегодня заехал к себе, написал все, как положено, и велел, чтобы участковый с ним разобрался вместе с ребятами из отделения. Чтоб задержали, препроводили в следственную часть, оформили протокол. Как положено. А я, значит, по маньякам. Потом побеседуем.

– Это правильно.

– Знаешь, что странно? Он в том самом подъезде живет.

– В каком?

– Где Розу нашли. Третий этаж.

– А его допрашивали в связи с этим делом?

– Всех допрашивали. Я обошел все квартиры в том подъезде. И этого мужика вспомнил бы, если б увидел.

– Вот увидишь – и вспомнишь. И поговоришь.

– Да. Неизвестно, где найдешь, где потеряешь, – вздохнул Барышев. – Вдруг он что-нибудь видел? Может, дома сидел, в окошко глядел?

– Слушай, погода-то, а? Идти никуда не хочется. Работать тем более.

– Я тебя не заставлял.

– Ладно, проехали.

Цветочница Флора взяла отгул. Позвонила хозяину и заявила, что, пока не поймают маньяка, она на работу ни ногой. Пусть закрывается. Перепугалась она сильно, и семья ее поддержала.

Дверь им открыла девочка лет десяти и, впустив в крохотную прихожую гостей, тут же убежала прочь. В кухне на плите что-то кипело, в ванной лилась вода. Они сунулись было в кухню.

– Нет, нет! Вы в комнату, в комнату проходите! – Маленькая, круглая, как шарик, Флора стала поспешно вытирать руки о фартук, расшитый цветами. – А я сейчас. Сейчас…

Она вихрем пронеслась по квартире, где-то стерла пыль, запихнула в шкаф какие-то тряпки, плюхнула в кастрюлю с супом нарезанную кубиками картошку, поставила чайник на плиту, закрыла воду в ванной, засыпала белье, лежащее в ней, стиральным порошком, нашла в ящике с обувью две пары мужских тапок и турнула дочь делать уроки. Потом села на диван в гостиной и громко сказала: