Борис Руденко - Мертвых не судят

Дождь все еще поливал вовсю, хотя первоначальная его ярость уже ослабла. Вода текла по мостовой вровень с тротуарами. Поколебавшись секунду, Славич снял кроссовки с носками, закатал брюки и пошлепал к машине босиком, морщась, когда под отвыкшую от земли подошву попадал камешек.

Дача. Странно. Квартира — это понятно, дача — нет. Может, милицейское начальство ее себе иод шумок загребло? Надо на эту дачу посмотреть. Там все, возможно, и разъяснится окончательно.

По городу ездить в сильный дождь особенно неприятно. Полуослепшие машины забрасывали друг другу стекла грязными брызгами из-под колес. Весь транспорт города, казалось, сбился в одну большую стаю, до смерти перепутанную 1розой. Сквозь частый росчерк дождя Славич с трудом выбрался на Волгоградский проспект, машин там было поменьше, но расслабиться он смог, лишь миновав Кольцевую автодорогу. Вдавил педаль газа посильнее и с опаской отпустил: мощный «БМВ» мгновенно разогнался до ста тридцати километров. Славич решил не спешить, дорога была очень мокрая.

Когда-то ему уже приходилось ездить в Удельную, и путь он помнил хорошо, не проскочил даже малозаметный поворот к железнодорожному переезду. Возле станции развернулась обширная и бойкая толкучка, разогнать которую не мог даже ливень. К слову сказать, дождь уже перестал, и многокилометровый грозовой фронт, накрывший разом полгорода с пригородами, уплывал своей воздушной дорогой и на горизонте уже заблестело отмытой небесной голубизной.

Дальше Славич решил двигаться пешком, оставив «БМВ» на платной стоянке возле толкучки — ^ земляной площадке с забросанными кое-где битым кирпичом грязными ямами, но зато обнесенной толстой цепью, которую охраняли два мускулистых олигофрена в камуфляжной форме. Славич взглянул на их лица и лишь горестно вздохнул: Господи, откуда же повылазило сразу столько!

Он оплатил стоянку на пять часов вперед и спросил, как добраться до Лесной улицы. К его удивлению, олигофрены объяснили дорогу довольно толково. И на том. спасибо. Путь занял минут двадцать. Асфальтовая дорожка сменилась грунтовой, чавкающей под ногами обильно пропитавшей ее дождевой влагой. Славич обходил лужи по мокрой траве, и очень скоро его кроссовки вымокли насквозь.

Елизавета Петровна была не права, когда говорила, что тагах больших участков теперь не дают. Теперь-то как раз дают что хочешь, только плати деньги, но при всем при том участок дома шестьдесять пять действительно был не маленький. Он располагался чуть в стороне, отделенный от соседних болотистой ложбинкой, по дну которой протекал ручей. Толстые стволы старых сосен почти полностью скрывали дом. Славич потянул калитку и увидел, что она заперта на висячий замок. Хозяев на даче не было. Из-под ворот тянулись следы автомашины, уехавшей отсюда задолго до начала дождя.

Он огляделся — вокруг никого — и, не особо задумываясь, махнул через забор. Ничего такого, наскоро придумывал Славич, приехал к товарищу на дачу, давно уже не бывал — и вот ошибся немного участком…

Он обошел дом по периметру. Окна нижнего этажа были закрыты изнутри толстыми ставнями. Складывалось впечатление, что тут давно никто не живет, и если бы не следы автомашины да

относительно свежий сигаретный окурок около фундамента, Славич так бы и подумал.

Между стенкой небольшого сарайчика и забором он обнаружил деревянную лестницу и удовлетворенно хмыкнул. Не слишком длинная, но достать до окон второго этажа с нее можно. Он не колебался: с соседних участков дом совершенно не просматривался, а приближение хозяев он надеялся услышать заранее и успеть удрать. Ступеньки грустно поскрипывали под ногами, но держали, Славич добрался до окна и убедился, что ему опять повезло. Плотно прикрытая створка не была заперта на шпингалет.

* * *

Встретить Элку именно здесь я не ожидал. К счастью, я увидел ее первым и тут же позорно отступил, укрывшись за киоском. Я почувствовал, как внезапно противно ослабли ноги, а в горле разлилась сухая горечь. Покачивая стройными бедрами в черных колготках, Элка выходила из дверей бандитского кабака с красивым названием «Каравелла». На Элке было черное платье, облегающее ее фигурку как чулок и едва прикрывающее трусишки. Это ее платье я любил и ненавидел, она выглядела в нем сверхсексуально, и каждый встречный мужчина обязательно таращился на нее липким раздевающим взором. Я сам смотрел на нее точно гак же, но всех остальных был готов убить. Глаза Элки блестели, она раскраснелась и явно была в легком подпитии, а рядом с ней, лапая за талию, шагал мужик в отличном вечернем костюме и галстуке-бабочке под жирным подбородком. Рука мужика как бы нечаянно скользила по Элкиному боку, то поднимаясь вверх и касаясь груди, то опускаясь до ягодицы, он шептал ей что-то отвислыми мокрыми губами в самое ухо, а Элка откидывала назад голову и хохотала. Ей было сейчас хорошо. Намного лучше, чем мне.