Борис Руденко - Мертвых не судят

— Нельзя, Костя, — горячо заговорил он, — тут очень опасные места. Нужно обязательно доехать до города, только в городе можно ночевать.

В зеркальце заднего обзора блеснули огни. Их догоняла легковая машина. Озод заметил, встревожился и зачем-то сказал:

— Только не останавливайся, пожалуйста, Костя!

На относительно прямом участке дороги машина — это был старенький «москвич» — обошла трейлер и начала удаляться. Опасения Озода на этот раз были напрасны — обычный ночной путник. Быков прибавил скорость; идти за лидером, ориентируясь на его габаритные огни, было удобно. Но «москвич» постепенно уходил вперед, после каждого нового поворота дороги светлые точки его огоньков оказывались все дальше и, наконец, пропали совсем.

Быков немного увлекся этой недолгой погоней и ослабил внимание к дороге, и когда Озод с неразборчивым возгласом вцепился ему в плечо, Быков до упора вдавил педаль тормоза, не успев толком понять, в чем дело.

Трейлер тяжело остановился метрах в пяти от перегородившего дорогу барьера с листом фанеры, на котором корявыми буквами было начертано; «обиезд. ремонт» — и нарисована стрелка. Быков осмотрелся. Там, куда указывала стрелка, действительно был съезд наподобие грунтовой дороги. Что за черт! Быков был вполне уверен, что шедший впереди «москвич» проскочил этот участок, не снижая скорости.

— Не надо туда, Костя, — опасливо сказал Озод. — Поехали назад.

Развернуть трейлер на довольно узкой дороге было непростой задачей. Не заглушая двигатель, Быков вылез из кабины. Барьер представлял собой длинную жердь на козелках, стоявших по обе стороны дороги. Никаких следов ремонтных работ Быков не обнаружил. Но едва он взялся за жердь в намерении просто отшвырнуть ее в сторону, из темноты шагнули две фигуры. Оба были в клетчатых ковбойках, довольно мятых штанах и сандалетах на босу ногу. На голове одного красовалась милицейская фуражка. Такое сочетание Быкову не понравилось.

— Что случилось, мужики? — мирно спросил он.

— Нельзя туда ехать, — строго сказал обладатель фуражки. — Поворачивай. Вот знак, не видишь?

— Знак вижу, — согласился Быков. — А зачем он? Где ремонт?

— Ремонт. Да!

— Я чего-то не понимаю, — изобразил недоумение Быков, — «Москвич» только что проехал, а мне нельзя.

Неизвестные переглянулись.

— «Москвич» маленький, — объяснил обладатель фуражки, — а твоя машина большая. Нельзя ехать.

— Ты что везешь? — спросил второй.

— Я понял, — кивнул Быков, пропуская последний вопрос мимо ушей. — Сейчас повернем.

Однако его покладистость их немедленно насторожила.

— Сейчас мы тебе дорогу покажем, — сказал один. —Ты сам не найдешь.

— Найду, мужики, — заверил Быков, — не беспокойтесь.

Оба разом шагнули к нему, оказавшись чуть ли не вплотную.

— Ты нас повезешь, а мы тебе покажем, — сказал тот, что в фуражке, и тон его исключал возражения. Рука его как бы ненароком скользнула в карман брюк.

Оба они были чуть пониже Быкова, но плотнее и шире, и выглядели достаточно внушительно. Быков понял, что дальнейшие разговоры излишни. Он развел руки в жесте вынужденного согласия, чуть повернулся и нанес резкий удар ребром ладони в переносицу обладателя фуражки. И сразу же правой второму в челюсть. Этот удар получился несколько неподготовленным, противник лишь отшатнулся назад. Тогда Быков, не давая прийти в себя, ударил его еще раз в то же самое место. Тот без промедления грохнулся на асфальт. Первый сидел рядом со своей фуражкой, издавая сипящие звуки.

Быков взял жердь с фанеркой и отшвырнул с дороги. Помедлив немного, подобрал милицейскую фуражку, осмотрел и запустил в темноту. Потом не спеша залез в кабину.

— Поехали, Костя, скорее, — тоскливо нашептывал Озод.

Чтобы объехать поверженных врагов, пришлось подать трейлер немного назад.

— Ты крутой, Костя, — с уважением сказал Озод, когда спало возбуждение стычкой. — Где так научился?

— В армии, — буркнул Быков. — Откуда они только взялись?

— Местные, наверное, — предположил Озод. — Тут так бывает. Притворяются, что милиция, и грабят. Если бы мы по той дороге поехали, совсем было бы плохо. Убить могли.

— Нет у вас тут советской власти, — в сердцах сказал Быков.

— Ее нигде теперь нет, — с печальным вздохом подытожил Озод. — А дальше еще хуже будет. Закона совсем не стало, никто ничего не боится, все сделались, как шакалы…

Он рассуждал на эту тему еще долго, а когда на дорогу пал рассвет, Быков усадил его за руль, наказав ехать потише, а сам завалился на койку, уснув почти мгновенно и совсем не ощущая тряски.