Душан Митана - Конец игры

Однако все то, что в Братиславе было таким необязательным в силу своей естественности, приобрело в Горном Лесковце — в связи с Яниным визитом — патриархально, по-деревенски осмысленную значимость.

Яна возвращалась в Братиславу от своей подруги, проживавшей в недалеком городке, заскочила в Горный Лесковец только на минуту, и Петер, хотя много раз — с мужской самоуверенностью, которой в Братиславе маскировал свою исконно провинциальную робость, — приглашал ее к себе домой, теперь, когда она и вправду приехала, вот так внезапно, без предупреждения, что дало бы ему возможность подготовить к ее визиту родителей и прежде всего самого себя, впал в растерянность. С одной стороны ее приезд льстил его самолюбию, в конце концов она была «кадровая» девчонка, но с другой (а как иначе) — он не мог не признаться себе, что самым примитивным и недостойным образом стыдится этого. Перед родителями ему было стыдно за Яну (по деревенским законам ее приезд казался несколько фривольным и неуместным), но стыдно было и перед Яной за то, что он стыдится ее перед родителями (по всем свободолюбивым студенческим понятиям ее визит был напрочь лишен всякой условности и достоин восхищения). Короче говоря, более всего он стыдился самого себя, был в растерянности, и Яна, которая очень быстро распознала его душевную раздвоенность, беззастенчиво потешалась над ним.

Да, это была нелепая ситуация, и, естественно, он благодарно и облегченно вздохнул, когда Яна по прошествии получаса с нескрываемой иронией объявила, что хотя она и была несказанно рада возможности познакомиться с родным краем маэстро, однако не хочет отвлекать маэстро от творческих дел, дабы не обеднять будущие поколения плодами его духа — и посему она с уважением откланивается. Но тут, ко всеобщему удивлению, вмещалась мать. Она решительно заявила, что не отпустит Яну без обеда, причем не потому, что прониклась к ней какой-то особой симпатией, а просто — так не положено. Что сказали бы люди. На это Яна с неудержимым смехом ответила, что еще ни разу в жизни не получала такого корректного приглашения на обед и потому безусловно не может от него отказаться.

А вообще это был на удивление сумбурный день. Начался он с Яниного изумления. Увидев безбородое лицо Петера, она с притворным ужасом схватилась за голову:

— Господи, кто ж тебя так изуродовал?

Это было первое, что она сказала.

Отец рассмеялся, а мать, позеленев от злости, выговорила:

— Я. Я его так изуродовала, барышня…

— Меня зовут Яна, — представилась она. — Рада познакомиться, тетя.

— Славикова, Алжбета Славикова, — сказала мать с холодным достоинством и после короткого колебания протянула ей правую руку.

— Гавьярова. Яна Гавьярова. Очень приятно, пани Славикова, — с неопределенной улыбкой она пожала руку матери. Материно лицо скривилось от боли.

— Вы с ума сошли! — воскликнула мать и резко выдернула руку из Яниной ладони. Яна покраснела и виновато пробормотала:

— Извините… Пани Славикова. Я нечаянно…

— Что случилось? — спросил отец, вытаращив глаза.

— Она мне чуть руку не размозжила.

— Яна занимается каратэ и подчас не может рассчитать свою силу, — поспешил объяснить Петер Славик. Отец от души рассмеялся и, прежде чем сообразил, что делает, запанибратски хлопнул Яну по заду:

— Ну и ну. Кто бы это сказал, глядя на вас, Янка. Тоненькая, как прутик, и вдруг такое… — Он опомнился и тоже извинился: — Простите, Янка, даже не знаю, как рука поднялась… Извините. Я — Владо Славик. Владимир Славик. Отец Петера. Пошли, покажу вам зайцев.

Таким было знакомство.

Отношение отца к Яне определилось с самого начала. Раз он с места в карьер захотел показать ей своих зайцев, значит, она ему понравилась с первого взгляда. Правда, заячья экскурсия не состоялась. Помешал Петер, напомнив, что Яна устала с дороги, хотя на самом-то деле он опасался, что при осмотре зайцев отец не найдет в себе сил умерить свое любопытство касательно студенток и их бюстгальтеров.

Но матери Яна нисколько не понравилась. Она подвергла ее обстоятельному анкетному опросу, и лишь с той минуты, когда был выяснен род занятий родителей, разговор начал приобретать более обнадеживающую форму.

— Ваш папа, значит, инженер, а мама учительница? Наверное, хорошо зарабатывают. У вас особнячок? — Она без обиняков добиралась до самой сути.

— Ну что вы! Мы живем в панельной многоэтажке.

— В панельной?.. Но ведь… хотя и тут свои преимущества. Центральное отопление, чистота всюду, горячая вода… прекрасная жизнь. Я бы с вами, не задумываясь, поменялась. — Надо признать, что если мать уж однажды решила проявить вежливость, то не останавливалась ни перед чем.