Светлана Алешина: Любовник в отставке

Бураков помрачнел и вздохнул, собираясь с мыслями.

— Хорошо, я постараюсь, — буркнул он. — Значит, так… Есть у меня дочь Вероника. Девочка хорошая, честная, не вертихвостка. Правильных взглядов на жизнь. Она вообще-то мужиками не очень интересуется, больше астрологией и этой, как ее… хероманией, что ли?

— Хиромантией, вы хотели сказать? — поправила его Лариса. — — Наверное, — пожал плечами Бураков. — По руке судьбы людям предсказывает, в бога верит. Но мне это не очень нравится.

— Почему?

— Ладно бы в церковь ходила, а то в секту. «Сознание Кришны» называется. Может, слышали про такую?

Лариса коротко кивнула. Кришнаиты в своих белых и шафрановых одеяниях с индийскими барабанами в руках уже давно стали явлением восточной экзотики на местном, тарасовском Арбате в летнее время.

— С этим обществом Вероника познакомилась через парня, — продолжил тем временем Бураков.

— То есть ваш без пяти минут зять — сектант?

— Нет, еще до Арифа был у нее один приятель, Серега. Парень как парень, на гитаре бренчал в самодеятельности, мечтал звездой стать типа этого, как его… Агутина. Но потом не получилось там у него что-то, вот он в веру индийскую и подался. А чего ему? Лодырь, трудиться не любит физически. А у кришнаитов баланду какую-то сварганят без мяса и наяривают там… Правильно, они же не работают, им и хватает. Ну, Вероника моя за ним в секту и пошла. Индийские тряпки на себя надевала, ей даже имя там дали — Ямуна, так вроде.

— А как сейчас, она посещает общество?

— Не часто. Может, по праздникам и зайдет. Она же у меня не такая чокнутая, как Серега. Тот монахом стал, совсем крыша, что называется, поехала. Так что ему теперь не до Вероники. И слава богу. Она ведь у меня красивая, лучшего достойна. Правда… не повезло ей в одном, — вздохнул полковник.

— Что вы имеете в виду? — уточнила Лариса.

Бураков покраснел и потупил взор.

— Хромая она у меня. Нога одна короче другой, — пояснил он, глядя в пол.

— Почему же так получилось? — поинтересовалась Лариса.

— Дурацкая история! Дочка много занималась спортом в детстве. И однажды на тренировке упала неудачно, сломала ногу… Конечно, врачи наложили гипс, но нога срослась не правильно. Кость сошла с места, и ее нужно было растянуть и заново вставить в сустав. Так врачи потом объяснили. Но Вероника, как услышала, сразу стала кричать; Она боялась снова почувствовать боль, никому не давала дотронуться до ножки. И я не решился сделать ей больно, отказался от операции. Так и срослось… Упор ноги стал падать только на пятку. И теперь вот я думаю, что можно было все исправить, но в тот момент очень мне ее жалко стало…

Ларисе показалось, что она заметила на глазах Павла Андреевича слезы, и поспешила отвлечь собеседника от мрачных воспоминаний — — А что не так с Арифом? — спросила она. — Я правильно назвала имя того, в кого она влюбилась?

— С этим… — Бураков сделал выразительную паузу, — Вероника познакомилась, когда ездила к матери в Потаково. Мы с первой женой в разводе, — пояснил Павел Андреевич. — Мать, я вам скажу, Антонина никудышная. Да и женой хорошей никогда не была. Яичницу и то у нее проблема приготовить! Я вечно голодный ходил. Все всухомятку или в солдатской столовой питался, — с обидой в голосе высказался полковник. — Дочь бросила на меня, а сама к любовнику укатила. Ладно, давняя история, что вспоминать! С меня тогда что взять было — одна зарплата да переезды из гарнизона в гарнизон! А у него машина, место в райисполкоме…

— Я прошу вас быть ближе к теме нашего разговора, — прервала Лариса.

— Хорошо… Перед отъездом Вероники в Потаково я попросил ее, раз уж она будет там, заехать к моему поставщику, Рауфу, о котором я вам уже говорил, и передать ему мой долг под расписку. Дочка — девочка сообразительная, справилась нормально. Только вот черт угораздил! — всплеснул руками Бураков. — Там-то как раз, в доме Рауфа, она и встретила Арифа Гусейнова.

— Когда это было? — уточнила Лариса.

— В августе прошлого года.

— И что он собой представляет, этот Ариф?

— Вроде он художник, только мало на него похож. Художники культурные должны быть, с длинными волосами, как на картине. Я сам видел в музее — когда пионером был, нас туда водили — «Портрет неизвестного художника» называется.

Непосредственность экс-полковника произвела на Ларису сильное впечатление. Она еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Но Бураков был серьезен, говорил без тени иронии.