Сергей Валяев - Порнограф

Риск — дело благородное, но мы решили сдержать свои благородные порывы, и вернулись в ночную столицу по проселочным дорогам. По мобильному телефончику я связался с Хулио и предупредил о нашем неурочном появлении в казино «Красная звезда». Без фраков. Есть успехи, Ваньо? Все есть, Хулио. И у нас новости… Приятные? Это как на них посмотреть, товарищ.

И мы поспешили в учреждение культуры, чтобы успеть сделать ставки на изумрудное жизнеутверждающее поле жизни. Секьюрити «Красной звезды» никогда в жизни не видели таких дорогих гостей — в черноземе, пропахших чесноком, с автоматическим оружием. Хорошо, что нас встречали, а то пришлось бы ввязаться в ближний бой.

Дальнейшие события развивались стремительно. Помятый и поднятый с постели хакер ожидал нас в компьютерном бункере. Я тиснул ему дискетку и назвал её пароль: $.

— Как? — не поняли меня.

— А вот так, — и нарисовал на бумаге знак: $.

— А вы уверены?!

— Уверен, мудак, — и передернул затвор АКМ. — Считаю до одного!..

Понятно, что товарищи меня разоружили, как армию, и предупредили, чтобы я больше так не шутил. В свою очередь я потребовал выполнить элементарную просьбу — нажать клавишу со значком $.

— Учти, ошибка равна смерти, Ваньо, — предупредил Хулио. — Откуда знаешь о $?

Я заорал, что не намерен рассказывать свою биографию с младенческих ногтей, мне или верят, или пошли все известно куда?.. Вот так всегда распахиваешь светлую душу свою, а в неё плюют желчной и завистливой слюной.

— Ладно, с нами Бог, — принял решение испанский коммунист и перекрестился.

И Боженька нам помог, помог, черт подери! Поманипулировав на клавиатуре, хакер задержал дыхание и с выражением боли на НТРовском лице утопил клавишу со значком $. Не верил таки, сукин сын. И что же? На экране дисплея выступили странные иероглифические обозначения, на которые все присутствующие уставились, не буду оригинальным, как бараны. Кроме хакера, разумеется. Тот, с вдохновением вглядываясь в экран, расцвел лицом, как майская роза на бюсте царской особы. Наступила тишина, было лишь слышно, как в наших грудных клетках хлюпают помпами окровавленные сердца.

Я поймал себя на мысле, что впервые чувствую сердце и его боль. Странно, такого никогда не было? Может, был мертвым, а теперь просыпаюсь, и поэтому начинаю чувствовать эту саднящую боль.

Наконец хакер прекратил пялиться на иероглифы и, откатившись на кресле с колесиками от дисплея, в задумчивости почесал стриженную потылицу. Этот жест мне не понравился: что ещё надо, мать твою хакера так?.. Этот вопрос повторил вслух. На меня зашикали, где культура общения с изнеженным представителем НТР?

— А пусть объяснится, — вредничал я. — Не для этого мы гецали жопами по Европам, чтобы смотреть на его ужимки.

— Молодой человек, — на это ответил хакер и нервно поправил на руке луковицу часов. Они были огромны и походили на попку павиана (в миниатюре). — Вы не хамите, если хотите…

Павиан компьютерный, промолчал я, прекрасно понял, что его не пристрелят, пока он не прочитает лекцию об основах ЭВМ. Я ощерился в долготерпимой улыбке и сделал вид, что заинтересовался собственными измызганными башмаками.

Закончив витать в облаках, хакер понес такую специфическую ахинею, что никто его не понял. Тогда Хулио хладнокровно напомнил, что для многих нас самым сложным техническим устройством в мире является мясорубка или автомат Калашникова, и поэтому просьба к мэтру объясниться на пальцах.

— Ну, что сказать, господа, — вздохнул на это хакер. — Мы имеет своего рода ключик… э-э-э… для запуска некого автоматизированного производства.

— Производства? — ахнули мы все. — Производства чего?

— Трудно сказать, товарищи, — развел руками. — Это может быть… швейное производство… литейное производство… водочное производство.

Ванечка, спокойно, сказал я себе, спокойно. Ты у цели. И цель эта тебе известна. Ключик для производства? Производства чего?

— Ваньо, что с тобой? — услышал тревожный голос Хулио. — Плохо? Не выпить ли нам, друзья?

— Мне хорошо, Хулио, ты даже не представляешь, как мне хорошо, ответил, чувствуя нечисть, корчащую под моими унавоженно-чесночными башмаками. — И знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что знаю, о каком производстве речь?

Мне не поверили. И никто бы не поверил, находясь в здравом уме. В это нельзя было поверить. Однако это было так. Именно так. Более того, анализируя все прошедшие кровавые события, я все больше и больше убеждался в своей правоте. В конце концов я потребовал принести подкову. Прабабка Ефросинья, ау; это я твой внучек, спасибо, бабуля!