Катя Чудакова - Белоснежка и семь клонов

Схватив мертвой хваткой свою несчастную жену за локоть, он изо всех сил рванул ее со стула и потянул к выходу:

– Эта дрянь завтра же покатится со своим выродком обратно в Полтаву! Я не желаю больше кормить этих дармоедов! А с вами я буду судиться! Завтра же получите письмо от адвоката!

Мауль пылал, как помидор, тщательно натертый старательным рыночным торговцем, чтобы привлечь покупателей. В комнату заглянула молодая женщина:

– Может, вызвать полицию? – спокойно глядя на разбушевавшегося мужчину, спросила она. По всему видно, что такие сцены для них – рутина и уже не вызывают ответного всплеска эмоций со стороны сотрудников.

Неожиданно рука толстяка разжалась, испуганная Светлана поспешила спрятаться за стол и оттуда наблюдала, как ее муж, прислонившись боком к стене, постепенно сползает вниз. Перепуганная Вера подбежала к нему:

– Что с вами? Может, вызвать скорую? Разве можно так нервничать! Всегда ведь есть возможность найти компромисс, надо, чтобы всем было хорошо… – лепетала она, поддерживая его расслабленную руку.

– Нет, не надо… – еле слышно выдавил из себя Мауль.

– Что не надо? Вы можете говорить? Алина, вызывай скорую помощь!

Ослабевший мужчина собрал все свои силы и насколько мог громко прохрипел:

– Не вызывайте скорую! Я не собираюсь оплачивать этих бездельников! Я могу сам идти, я сейчас встану и пойду к врачу, и нечего тут командовать! Светлана, иди сюда, поможешь мне. Я подумаю еще, может, прощу тебя… Давай, поторапливайся!

Светлана бросилась к мужу и попыталась приподнять его с пола. Он положил свою руку, похожую на покрытый рыжими волосами окорок, на худенькие плечики жены, общими стараниями они поднялись на ноги и потихоньку пошли к двери. Светлана оглянулась:

– Извините за беспокойство! Мы пойдем потихоньку…

– Терпения тебе! Приходи, если что… Но, может, он поумнеет все-таки? Хотя, надежды мало. Бери такси, и езжайте к врачу, похоже, у него сердечный приступ. Как бы инфаркта не было… – ответила ей по-русски Вера Штайнер.

Когда за ними закрылась дверь, Алина облегченно вздохнула и присела на стул:

– Ну и нервная у тебя работка! И часто такие концерты бывают?

– Хорошо, если только один за день, а бывает, что и несколько. Женщин жалко – но чем им поможешь? Сами знали, на что идут. А если и не знали точно, то могли предполагать. Но ты же видишь – каждая думает, что ее пронесет, потерпит как-нибудь три года, получит вожделенную бессрочную визу на проживание и будет жить как королева! Но ведь и три года с таким уродом надо суметь прожить! А это, скажу я тебе, ох как не просто! Светлана Мауль уже пятый или шестой раз ко мне прибегает, а осталось ей всего-то пять месяцев до решения «основного вопроса». Потому муженек ее и бесится – голодом морит, руки распускает. Вот как развеиваются мифы о тихих интеллигентных немцах. Тут и немок полно, сбежавших от своих мужей-психопатов и наркоманов.

– Ну, психические отклонения – это не национальная черта, а общечеловеческая… Я всегда была против наклеивания ярлыков с «национальными признаками» на людей, слишком уж это попахивает шовинизмом.

– Ты, как я поняла, по делу? Выкладывай, пока очередной психопат не явился.

Алина достала из сумочки скопированные в полиции фотографии Лучаны и Инес и протянула их Вере:

– Посмотри, может, видела их в вашей богадельне?

– Их самих не помню, а фотографии я уже видела. К нам из полиции прислали, ты разве не в курсе? Или у тебя частное расследование?

– То, что полиция их рассылала по «женским домам», я знаю. Но в этом деле есть моя личная заинтересованность… Можно, я еще раз опрошу тех, кто дежурил той ночью и женщин, у которых маленькие дети?

– Пожалуйста, без проблем! Сейчас я возьму регистрационный журнал, и мы посмотрим, с кем можно еще поговорить.

Вера вернулась через пять минут с двумя пухлыми папками в руках:

– Конечно, все данные заносятся в компьютер, но сначала мы регистрируем прибывших в журнале. А вот в этой тетради расписываются сотрудники о приходе и уходе.

Алина открыла первый журнал на странице позавчерашнего дня – естественно, никакой Лучаны Маркес там и близко нет. Поразмышляв немного, Алина просмотрела следующую страницу – беглянка могла прибыть и после полуночи, то есть на следующий календарный день. Ничего похожего. Хотя… что-то все-таки смущало Алину. Но что? Она еще раз просмотрела фамилии и имена в регистрационном журнале. Взгляд задержался на знакомой фамилии. Хольц… Хольц… Стоп! Так это же фамилия родителей маленькой Инес! Так, что стоит в журнале еще? Имя – Ингрид. Прибыла около полуночи вместе с сыном. Ну, положим, маленькому ребенку, тем более спящему, можно приписать любую половую принадлежность, никто ему в трусы заглядывать не будет. А документы?