Валентина Демьянова: Всё взять и смыться

От такой неожиданной заботы, на глазах навернулись непрошенные слезы и я сердито зажмурилась, не желая демонстрировать посторонним свои слабости. Удержать проклятые слезы не удалось, они упрямо катились даже из-под крепко зажмуренных век. Вытерев щеки углом пододеяльника, я из-под тишка покосилась в сторону женщины, но она, к счастью, внимания на меня не обращала, стояла спиной и была занята перестановкой безделушек на подзеркальнике.

Успокоенная, я бросила взгляд на поднос и в ту же секунду рот наполнился слюной. Чего там только не было! И масло, и мед, и ветчина и балык и булочки! И все в таком количестве, что целый полк накормить можно!

Я почувствовала зверский голод, захотелось сделать себе бутерброд побольше да и заглотнуть его одним махом, но мерзкий характер не позволял мне капитулировать так легко и я пробурчала:

- Мне столько не съесть.

Мой протест был неискренним и потому, наверное, выглядел крайне неубедительно, во всяком случае она не обратила на него ровно никакого внимания:

- А ты попробуй! Перестань капризничать и приступай! Знаешь поговорку? Глаза боятся, а зубы жуют?

- Она не так звучит! - прыснула я.

- Какая разница! - отмахнулась старушка. - Ешь давай!

Я занялась сооружением бутерброда гигантских размеров, а она устроилась в кресле рядом с кроватью и принялась рассказывать.

- Когда тебя вчера привезли, я до смерти перепугалась. Что, думаю, за напасть такая! То одно, то другое! Мало нам горя, так вот ещё человека задавили.

- А что, у вашего лысоголового ещё какие-то неприятности? - рассеянно спросила я, поглощенная укладкой второго слоя балыка на толстенный слой масла.

- У нас не неприятности, у нас горе. - тихо промолвила она и в голосе звучало такое отчаяние, что я в миг забыла о заветном бутерброде.

- Случилось что? - участливо заглянула я ей в глаза.

Она часто закивала головой, уткнулась лицом в ладони и горько заплакала. Я сидела с чертовым бутербродом в руках и чувствовала себя совершенно дурацки. Мне её было искренне жаль, мне нравилась эта добрая женщина, но слов утешения я найти не могла. Не было их в голове, хоть тресни! Через некоторое время рыдания стали тише, она вытерла покрасневшие глаза ладонью и тихо сказала:

- Слезами горю не поможешь. Даст Бог, все образуется, минует нас горькая чаша испытаний и опять хорошо будет. Скажи-ка, лучше, как кличут тебя? А то разговариваю с тобой, а имени не знаю.

- Анна. - не задумываясь ответила я, да и замерла, пораженная тем, что сказала. - Какая Анна? Почему Анна? Альбина я! Альбина! А не какая не Анна! Так и в паспорте записано! Черным по белому! Альбина Бодайло! А откуда тогда Анна взялась? И ведь как легко с языка сорвалось! Будто только так себя всегда и называла! А может и правда называла? Может, мне настолько было противно это мерзкое имя Альбина, что я переименовала себя в Анну?

- А я - Мария Ефимовна, родная тетка Стасика. Можешь кликать меня тетей Маней, не обижусь. - между тем ворковала старушка.

- Значит, этот лысый хмырь-Ваш племянник? - без всякого интереса спросила я. Честно говоря, мне на этого яйцеголового придурка было глубоко наплевать, своих проблем хватало.

- А ты на Стасика ты не нападай! Он человек хороший! - горячо вступилась за лысого Мария Ефимовна. - Немного вспыльчивый, конечно, но душа у него добрая! Сначала закричит, затопочет ногами, а потом отойдет и сам переживает. Так что ты его по пусту не ругай!

- Конечно, хороший! - охотно согласилась я. - А хамом он только для вида прикидывается. Маскируется, чтоб чересчур уж добрым не казаться.

- Ну, ты тоже не агнец! - скорчила она мину и выглядела при этом так смешно, что я невольно фыркнула.

Она тоже не сдержалась и улыбнулась, но веселье длилось не долго, в следующую минуту Мария Ефимовна встала с кресла и со словами:

- Ладно, ты, давай, ешь и отдыхай, а мне бежать надо. Некогда рассиживаться-дел полно! - засеменила к выходу.

- Эй, а одежда моя где? - крикнула я вслед.

Взмахом пухлой рукой старушка указала на дальний конец комнаты и скрылась. Как только за ней захлопнулась дверь, я вскочила и кинулась в указанном направлении. И правда, в углу спальни на кресле были аккуратно сложены все мои немногочисленные вещи. Не теряя ни минуты, я шустро влезла в платье, сунула ноги в туфли, повязала голову платком и выбежала из комнаты. Не собиралась я следовать совету Марьи Ефимовны и валяться в постели. Не только у неё было полно дел, у меня тоже забот хватало. Один покойник на кухне чего стоил!