Валентина Демьянова: Всё взять и смыться

- Хам! - кинула я ему в след, оставив таким образом последнее слово за собой.

Довольная своей маленькой победой, я расслаблено раскинулась на кровати и принялась лениво перебирать в голове события прошедшей ночи. Вот тут-то мне и стало плохо! Я вдруг вспомнила, что у меня на кухне без всякого пригляду остался лежать труп! В момент покрывшись холодным потом, я пулей вылетела из постели и бестолково заметалась по комнате в поисках одежды. Нужно было срочно нестись на Южную и что-то предпринимать, иначе, полежи покойник там день-другой и начнет так вонять, что визита милиции не избежать. Представив себе дальнейшее развитие событий, я тихо взвыла и с утроенной энергией принялась искать свои монатки. Свирепо матерясь, я с треском распахивала дверцы многочисленных шкафов, с грохотом открывала ящики комодов в тщетной надежде отыскать-таки свои вещи. Занятая поисками, я не сразу заметила, что уже давно нахожусь в комнате не одна. Только услыхав тихий возглас, остановилась и дико глянула в сторону двери. Там, уперев пухлые руки в крутые бока, стояла низенькая, полная женщина лет семидесяти и горестно причитала.

- Это что ж происходит! - напевно выводила она. - Мы за неё переживаем, не спим, боимся всяческих осложнений, а она глянь, че вытворяет! Мечется по комнате как оглашенная, да вдобавок ещё и матерится, как пьяный извозчик!

Я молча смотрела на нее, прикидывая, сразу её послать куда подальше или сначала все-таки спросить про свои вещички. Пока я раздумывала, она шустро просеменила на коротеньких ножках через комнату, обхватила меня за талию и мягко подтолкнула к кровати:

- Тебе, милая, лежать следует, а не по комнате бегать! И чего всполошилась? Чего встревожилась? Давай-ка, укладывайся в постель, я тебе завтрак принесла. Сейчас покушаешь, поспишь да и успокоишься.

- Мне домой надо! - выпалила я, вырываясь из её ласковых объятий.

- Домой?! - изумилась она. - Куда ж тебе домой, если врач лежать приказал? Мы, бусинка моя яхонтовая, сотрясения опасаемся. - со значением и почему-то понизив голос сказала она. - С мозгами шутки плохи, их беречь надо!

- Что их беречь, когда они и так уже с дефектом! А вот с покойником что-то делать надо! Причем срочно! - подумала я и упрямо повторила: - Мне домой нужно!

Женщина всплеснула пухлыми ручками:

- Я ж тебе говорю-нельзя! Доктор лежать приказал, он осложнений боится. А успокоить родных, чтоб попусту не волновались, и по телефону можно. Вон он на столе стоит!

- Успокаивать некого, я одна живу. - мрачно процедила я.

- Некого?! - изумилась она так, будто у каждого человека непременно должна быть куча родни. - А чего тогда домой просишься? Если совсем одна живешь, так тебе лучше здесь остаться. У нас тебе и присмотр и уход обеспечен. Я тебя и накормлю, и напою, и спать уложу, лишь бы поправлялась.

Я глянула на неё сверху вниз и ехидно поинтересовалась:

- Что это вы со мной так носитесь? Трясетесь, что в милицию на вас заявлю? Ваш лысый хмырь сбил человека, а теперь ответственности боится?

Женщина отступила на шаг, осуждающе покачала головой и огорченно спросила:

- Милая, что ж ты так злобишься? Разве можно всех подозревать? Ты, верно, ещё не знаешь этого, потому как молодая, а только добрых людей на свете куда больше, чем плохих! А про Стасика ты зря! Ничего он не боится! В городе наш Стасик человек не последний, да и ты не при смерти. А привез он тебя сюда из сострадания, хотел сделать, как лучше.

- Не нужно мне его сострадание! Пусть лучше в следующий раз держится от меня подальше, а с остальным я сама разберусь! - вскипела я, но моя вспышка на неё никакого впечатления не произвела. Напротив, женщина тяжело вздохнула и принялась меня уговаривать.

- Непутевая! Кричишь, злишься! А зачем? Только себе хуже делаешь! Возьми вот лучше булочку, намажь её медом да и съешь. Сразу веселее станешь. А то вон какая худенькая, будто век тебя не кормили. Одни кожа да кости. - пеняла она

Мне самой не нравилась моя худоба и никому другому подобного замечания в свой адрес я бы не спустила, но она ворчала так беззлобно, что обижаться на неё совсем не хотелось. Подчиняясь мягкому натиску, в кровать я вернулась, но из упрямства натянула одеяло по самые уши. Старушка сделала вид, что не заметила моего демарша, ловко подхватила с сервировочного столика гигантский поднос и водрузила его мне на колени.

- Вот и умница! Вот и молодец! - ворковала она, повязывая, как маленькой, вокруг шеи салфетку и суя в руки вилку. - Ешь, давай! Как только покушаешь, так жизнь сразу во сто крат краше станет.