Катрин Арлей: Марионетка

— И очень щедро с вашей стороны.

Снова раздался хриплый смешок и наступила тишина, прерываемая какими-то скрипами и шорохами.

— Так, этот вопрос мы уладили. Пусть будет один миллион, — сказал старик.

— Вы только что говорили о двух.

— В самом деле? Не помню, так что сойдемся на одном. Как говорится один муж, один ребенок, один наследник. По-моему, неплохая цифра. Куда, к черту, этот недоумок сунул мои очки?

— Хотите, я позвоню?

— Потом.

— Все оформишь, а я подпишу перед отъездом в Калифорнию.

— Да, сэр.

— А что мне делать с тобой, Корф?

На этот раз секретарь не ответил.

— У тебя начисто отсутствует честолюбие, но ты хороший парень. Я всегда мог на тебя положиться. Возможно, ты не слишком умен, немного медлителен, тебе не достает широты взглядов, но ты стареешь. Я должен подумать и о тебе. Так сколько?

— Не мне говорить об этом.

— Нет уж, отвечай. Ведь я тебя спрашиваю.

— По предыдущему завещанию мне было выделено двадцать тысяч долларов.

— Этого достаточно?

— Честно говоря, нет.

— Сколько же ты хочешь?

Слышно было, как секретарь откашлялся и робко предложил:

— Сотню.

— Сотню чего? Долларов? — старик, довольный своей шуткой, захихикал. Да говори же, Корф. Так сотню или сотню тысяч?

— Сотню тысяч.

— Браво! Ну, хоть однажды в жизни ты проявил инициативу. Я должен тебя поощрить. Ты получишь три сотни.

— О, сэр!

— Не стоит меня благодарить, или я передумаю. Я не смог бы заменить тебя в деле с нефтяными месторождениями в Техасе. Так что нет смысла рассматривать это как дар Божий.

В этот момент раздался стук в дверь.

— Что это? — спросил старик.

— Вероятно, чай. Выключить запись?

— Да, и не забудь, что я хочу оформить завещание ещё до отъезда…

Секретарь щелкнул переключателем и прервал голос хозяина посреди фразы.

В кабинете снова стало тихо. Хильда уже перестала ориентироваться в обстановке и не могла понять ни что означает записанная беседа, ни что ей следует думать по этому поводу.

Стерлинг Кейн её ни о чем не спрашивал и включил второй магнитофон.

Она смотрела на него, но ничего не могла прочитать в его глазах. Они смотрели на нее, запоминали, сравнивали и регистрировали любую, даже едва заметную, реакцию на происходящее.

Голос на первом магнитофоне повторил этот диалог.

— Возможно мы сможем помочь друг другу. Вы говорили своей дочери о новом завещании?

— Разумеется.

— Как она отреагировала?

— Ну…что я могу сказать? Она была разочарована, ведь по первому завещанию она получила бы все.

— Но вы тоже выигрывали от изменений?

— Несомненно.

— И вам нужно было оформить новое завещание по прибытии в Нью-Йорк.

— Да, верно.

— Тогда почему же вы не зашли к адвокатам?

— Не смог.

— Ну что вы, мистер Корф, это не причина. Разве вы не пытались её выгородить, ни словом не сказав о новом завещании, когда всем стало очевидно, что она поспешила убить мужа, желая сохранить в силе первое завещание. Весь этот маскарад с перевозкой тела затеян только чтобы выиграть время. Чек на двести тысяч долларов, посланый вам, — благодарность за оказанную услугу.

— Полная чушь.

— Тогда зачем же вы отправились как вор разыскивать эту запись? А при задержании пытались выбросить её в воду? Почему вы так легко смирились с потерей трехсот тысяч долларов? Я скажу: все дело в том, что вы знали, какое ей грозит обвинение и пытались устранить улики.

— У моей дочери не было причин убивать мужа. Она и так бы унаследовала миллион.

— Конечно, но по сравнению с целым состоянием это куда менее привлекательно.

— Но не для Хильды. После нищеты этот миллион казался ей баснословной суммой.

— И в благодарность за ваши действия со вторым завещанием она послала вам чек на двести тысяч долларов.

— Не вижу связи.

— Тогда, мистер Корф, посмотрим правде в глаза. Вы сделали для неё все, что могли, несете ответственность за её воспитание и образование, но не за моральные устои.

— Все это ужасная ошибка.

— Конечно, конечно, но все детали хорошо стыкуются и дают достаточно полную картину.

Стерлинг Кейн выключил магнитофон.

— Все остальное малоинтересно. Что вы на это скажете, миссис Ричмонд?

— Я отрицаю и всегда буду отрицать. Я стала жертвой преступного замысла и ни в чем не виновата.

— Неужели вам не приходит в голову, что не в ваших интересах отрицать очевидное?

— О новом завещании я ничего не знаю. Ни муж, ни Антон Корф про него не говорили.