Морье Дю - Козел отпущения

Жюли махнула рукой, не закончив фразы.

-- Я была больна, -- сказала графиня, -- дом вышел из-под контроля. Теперь все будет иначе.

-- Надеюсь, -- сказала Жюли. -- Давно пора.

-- Вы говорите это из ревности, -- сказала графиня. -- Вы всегда любили приходить сюда, в замок, и совать свой нос в дела, которые никак вас не касались.

-- Еще как касались, -- сказала Жюли. -- Все, что случается здесь с вами, госпожа графиня, или с другим членом вашей семьи, касается меня. Я родилась в Сен-Жиле. Замок, verrerie, деревня -- все это моя жизнь.

-- Вы -- деспот, -- сказала графиня. -- Я слышала, что ваша невестка сбежала с механиком в Ле-Ман, ведь с вами просто невозможно жить вместе. Что ж, вы получили Андре и внука в полное свое распоряжение. Надеюсь, теперь вы довольны?

-- Я -- деспот? -- воскликнула Жюли. -- Я самая покладистая женщина на свете, госпожа графиня. А вот невестка, точно, ворчала и пилила нас с утра до ночи. Андре повезло, что он от нее избавился. Наконец у нас в доме будет тишина и покой.

-- Вам нечего делать, -- сказала графиня, -- вот в чем ваша беда. Слоняетесь вокруг фабрики со своими курами да высматриваете все кругом. Будете теперь приходить в замок два раза в неделю, поможете мне навести порядок. Но насчет кружева права была я.

-- Вы вольны иметь свое мнение, госпожа графиня, -- сказала Жюли. -Спорить с вами не буду, но даже на смертном одре скажу, что на похоронах господина графа мы стелили на стол камчатную скатерть.

И они посмотрели друг на друга с полным взаимным пониманием. Только сейчас графиня заметила меня.

-- Все прошло благополучно? -- спросила она, поздоровавшись.

-- Да, маман.

-- Commissaire не сказал ничего нового?

-- Нет.

-- Тогда мы будем продолжать приготовления. Ты лучше помоги Рене подписывать конверты. Бланш куда-то исчезла. Не попадалась мне на глаза с самого утра. Полагаю, она, как всегда, в церкви. Ну, а теперь идите. У нас с Жюли куча дел.

В холле мы встретили Гастона. Он нес пакет, который я оставил в машине.

-- Ваш пакет, господин граф.

Я взял его и поднялся в спальню; Мари-Ноэль -- за мной.

-- Что это? -- спросила она. -- Ты что-нибудь купил?

Я не ответил. Я развязал веревку и развернул оберточную бумагу. Передо мной лежали кошечка и собачка датского фарфора, точные копии разбитых статуэток. Я поставил фигурки на столик, на их старое место, и взглянул на Мари-Ноэль. Она стояла, стиснув руки перед грудью, и улыбалась.

-- Даже догадаться нельзя! -- воскликнула она. -- Никто никогда не скажет, что они были разбиты. Ни одной трещинки, ни одной щербинки. Какая прелесть! Теперь я чувствую, что я прощена.

-- Что ты хочешь этим сказать? -- спросил я.

-- Я валяла дурака, -- ответила девочка, -- я была неосторожна, и зверюшки разбились, а маман из-за этого заболела. Я бы хотела поставить их завтра в гостиной рядом со свечами. Как символ.

-- Не думаю, что это надо делать, -- сказал я. -- Это может показаться странным. Лучше оставим их здесь, со всеми остальными мамиными вещами, смысл будет тот же самый.

Мы спустились в библиотеку, где на бюро нас уже ждали списки с именами. Но никто не надписывал конверты, в комнате не было ни Поля, ни Рене, ни Бланш.

-- Где они? -- спросил я девочку. -- Куда все ушли?

Мари-Ноэль уже схватила конверт и надписывала на нем адрес первого человека по списку.

-- Мне не полагается говорить, -- сказала она, -- потому что бабушка об этом не знает. Тетя Рене у себя в комнате, пересматривает зимние вещи. Она сказала мне под большим секретом, что после похорон они с дядей Полем уедут. Они будут путешествовать, а потом, сказала она, они, возможно, поселятся в небольшой квартире в Париже. Она сказала, что пригласит меня погостить, если вы с бабушкой не будете против.

-- А дядя Поль тоже разбирает наверху вещи? -- спросил я.

-- Нет, он уехал на фабрику, -- ответила Мари-Ноэль. -- И тетя Бланш с ним вместе, а вовсе не пошла в церковь. Но это тоже тайна. Они боялись, что если бабушка об этом услышит, она вмешается. Тетя Бланш хочет посмотреть на мебель, которая хранится в доме управляющего, и отобрать из нее, что можно. Она сказала мне, что вчера была там впервые за пятнадцать лет. И что дом пропадает без пользы, раз в нем никто не живет, и его надо сделать обитаемым.

-- Тетя Бланш так тебе сказала?

-- Да, сегодня утром. Она собирается предпринять что-нибудь по этому поводу. Вот почему она поехала с дядей Полем.

Несколько минут она молча подписывала конверты. Затем подняла голову и, покусывая кончик пера, сказала:

-- Мне сейчас пришла в голову ужасная мысль. Не знаю даже, говорить тебе или нет.