Николай Леонов: Нокаут

– С начальством не спорят, – Сажин демонстративно вздохнул. Несколько минут ехали молча.

– Вот мы и дома. Наша улица, ребята, называется Райзнерштрассе.

Все вышли из машины. Шурик оглядел старое трехэтажное здание посольства и сказал:

– Не шибко шикарно живете, Николай Николаевич.

– Этот дом занимало еще посольство царской России. Получили в наследство, – ответил Николай Николаевич и подошел к Шурику. – Напротив, – он показал на современное здание из стекла и бетона, – посольство Федеративной Республики Германии. Построили они свою резиденцию в шестьдесят шестом году. Живут, на нас любуются, очень им хорошо все видно. Так что мы с лучшими друзьями, можно сказать, лицом к лицу. Ну, пошли – нас, наверное, заждались.

Когда входили в здание, Роберт поймал Шурика за полу плаща.

– Ты знаешь, что дом человека ругать нельзя?

– Так я спросил…

– Меньше спрашивай, жеребенок. Если старшему ты нужен, он сам к тебе обратится. Понял?

– Понял, – Шурик вырвался и вприпрыжку пустился догонять товарищей.

Когда все сняли плащи, причесались и привели себя в порядок, Николай Николаевич открыл какую-то дверь и сказал:

– Ребята, проходите, вас ждут, а мы с Михаилом Петровичем сейчас вас догоним. – Он закрыл за боксерами дверь и повернулся к Сажину. – Сегодня у нас вечер отдыха, но сначала два слова о делах. – Он достал из кармана фотокарточку: – Вам этот господин знаком?

Сажин мельком взглянул и вернул фото.

– Вальтер Лемке, хозяин спортзала, где мы тренируемся.

– У меня к вам просьба, Михаил Петрович, постарайтесь не поддерживать с ним никаких контактов, – Николай Николаевич открыл дверь и взял Сажина под руку. – Под благовидным предлогом отказывайтесь от предложений господина Лемке. Ужин, совместная прогулка. Вы меня понимаете?

– Хорошо, – Сажин кивнул и вошел в зал, полный празднично одетых людей, которые стояли вдоль уставленного бутылками и закусками стола.

Черную шевелюру Роберта и светлый ежик Зигмунда Сажин нашел сразу, но рыжие вихры Шурика видны не были.

– Не беспокойтесь, вина вашим ребятам никто предлагать не будет.

– Я не беспокоюсь, – сердито ответил Сажин и пошел к столу.

В центре внимания, естественно, находился Зигмунд, он не успевал отвечать на вопросы, улыбался, молча кивал, наконец поднял руку и сказал:

– Все, товарищи, разговоры о боксе запрещены. Я в коматозном состоянии, вы меня избили сильнее, чем Бартен.

Кругом рассмеялись.

– Михаил Петрович, можно победителю бокал шампанского?

– Можно.

– Я тоже хочу шампанского, – заявил вынырнувший откуда-то Шурик.

Шурику протянули бокал шампанского, боксер хотел его взять, но, неуклюже расставив ноги, заскользил по паркету назад. Роберт, который держал боксера за локоть, вытащил его из круга.

– Понимаешь, дорогой, – он нажал пальцем Шурику на нос, – я принципиально против авансов. Ты выигрываешь первенство Европы. Приезжаешь ко мне, в Грузию, и я сажаю тебя на неделю вот в такую бочку с вином. – Он показал размеры бочки. – Договорились?

– Я никогда не расскажу тебе, где я был в тот вечер. Никогда, – Шурик взял банку с соком. – Я буду пить сок, а ты будешь смотреть. Тебе пить нельзя, жидкость прибавляет вес…

Петер с удивлением смотрел на стоявшего в дверях Лемке.

– Не ждал? – Лемке улыбнулся. – Можно войти?

– Проходи, Вальтер, проходи, – Петер захлопнул входную дверь и пошел вперед. – Сидеть, Макс! – крикнул он на зарычавшего рыжего бульдога. – Я думал, ты и не знаешь, где я живу, – говорил он, растерянно оглядывая комнату, пытаясь убрать на столе какие-то вещи. – Извини, не ждал, а старая Марта убирает у меня только по субботам.

– Брось, старина, что за церемонии, – Лемке достал из кармана бутылку «Мартеля» и поставил ее на стол. – Где можно раздеться?

– Черт возьми, Вальтер, – Петер помог Лемке снять пальто, – я неуклюжий хозяин. Знаешь, у меня никто не бывает, я и растренировался. – Он вышел в переднюю, пнул ногой заскулившего бульдога и повесил плащ и шляпу Лемке в стенной шкаф.

Потирая белые руки, Лемке оглядел гостиную, отодвинул стул и сел.

– У тебя очень мило, старина, – он опять оглянулся, – для такого медведя, как ты, очень уютно.

– Старый я медведь, Вальтер, – Петер поставил на стол два бокала и тарелку с виноградом. – Старики любят уют.

– Все мы не молодеем, – Лемке взял один бокал и протянул его хозяину. – Убери, Петер, тебе нельзя, у тебя через час тренировка с русскими.