Картер Браун - Блондинка

Она недоверчиво уставилась на меня:

- Что вы хотите сказать?

- Можете вы хоть кофе сварить?

- Я могу приготовить мартини, - простодушно ответила она.

- Попытайтесь сварить кофе. Это очень просто, уверяю вас.

- Если вы так говорите...

Она встала и сняла свою норку. На ней был все тот же пестрый свитер и золоченые плавки. Но я желал только одного - чтобы она принесла мне чашку кофе.

Я еле добрался до спальни, взял пижаму и халат и отправился в ванную, где минут десять стоял под горячим душем. Ледяной душ хорош для людей с остроконечным черепом. Я вытерся, надел пижаму и халат и вернулся в гостиную.

Тони приготовила кофе и поставила на стол. Я взял полную чашку и стал осторожно тянуть по глотку.

- Неплохо, - вынужден был я признать.

- Если мне можно здесь переночевать... - начала она. - Я заказала билет на самолет в Лас-Вегас на утро, на 9.30. Я не помешаю вам.

- Ладно, - сказал я, - но я лягу на кровати!

Ее постоянно удивленный взгляд стал еще более удивленным.

- Конечно! Я не какая-нибудь недотрога, лейтенант.

Я и не думала даже, что вы будете спать на полу.

Видимо, подействовал кофе, но моя мигрень прошла.

- Милая, - сказал я, тяжело ворочая языком, - что-то должно случиться - звонят колокола.

Я немного стряхнул с себя сон и наконец понял, что звонит телефон. Я вылез из кровати, ощупью добрался до гостиной и взял трубку.

- Мадам, - сказал я, - у нас семьдесят тысяч последних резиденций, расположенных на пяти гектарах в "Мирных пастбищах". Если бы мы положили вашего мужа в такое место, которое ему не подходит, я был бы в отчаянии. Вы хотите, чтобы его выкопали?

На другом конце провода раздался серебристый смех.

- Лейтенант, - сказал сладостный женский голос, - ваши шутки дурного вкуса!

- Я чувствую себя дурно, выгляжу дурно и знаю это, - сказал я. - Кто у телефона?

- Я думала, что вы узнаете меня по голосу. - Она, видимо, была слегка разочарована. - Это Паула Рейд. Могу ли я увидеться с вами в течение дня? Это очень важно.

- Это можно осуществить. С утра я должен быть в комиссариате - писать мои показания. Не можем ли мы встретиться после обеда?

- Чудесно. Здесь это в настоящее время нереально.

Может быть, где-то в другом месте?

- Приезжайте ко мне, - сказал я, надеясь, что она перестанет наконец ходить вокруг да около.

- Прекрасная идея, - с жаром подхватила она. - Когда вам удобно, лейтенант?

- - Если в четыре часа?

- Идет, сегодня в четыре. До свидания.

Я услышал легкий щелчок. Она повесила трубку.

- Что она хочет у меня выклянчить? - спросил я громко, ощупывая небритый подбородок, повесил трубку и пошел в ванную.

Я совсем забыл, что теперь я должен смотреть, куда ставлю ногу: через секунду я опять оказался на брюхе.

Я тяжело поднялся и сосчитал: семь чемоданов; они валялись на полу, как и вчера.

Дверь ванной слегка скрипнула, и оттуда вынырнула Тони. На ней было одеяние, модное в этом году в турецких банях: полотенце. Полотенце было маленькое, а Тони большая.

- Привет! - бросила она мне, лучезарно улыбаясь.

Я взглянул на часы: одиннадцать.

- В принципе, вы должны были уже быть в Лас-Вегасе, - холодно сказал я.

- Я прозевала свой самолет. Но будет другой. Я приготовила кофе, он в кухне.

- Да, но у меня здесь свидание в четыре часа.

- Правда? - сказала она, подмигивая. - Вы, можно сказать, очень занятой человек.

- Будьте ко мне добры и улетайте до четырех часов.

- Ну конечно! Не думаете ли вы, случайно, что я навязываюсь вам?

- Я сказал бы - нет, если бы был уверен, что вы нормальны, - сказал я с сомнением в голосе.

- Вы будете принимать душ? - спросила она.

- Я всегда принимаю душ, - раздраженно ответил я.

- Сейчас, я хочу сказать?

- Да.

- Тогда возьмите это, - сказала она небрежно и бросила мне полотенце. - Ловите!

Я поймал полотенце на лету и замер на мгновенье.

У Тони была самая тонкая талия, которую я когда-либо видел у девушки. Может быть, она казалась такой по контрасту. Вероятно, я должен был сказать, что у нее самые большие... Я закрыл глаза.

- Сначала надо выпить кофе, - сказал я умирающим голосом и кое-как потащился в кухню.

Через полчаса я был готов к выходу. Тони поставила на проигрыватель пластинку "Фрэнки". Она была одета в белую полотняную юбку и ярко-красный шелковый корсаж. У двери я обернулся:

- Вы не знаете, где может прятаться Фарго?

- Бедняга Кент! Ему лучше стать покойником. Без него его заведения никогда не будут такими, какими были. Он, знаете, очень опытный директор!