Анастасия Валеева - Паутина

Милославская особо пристально следила за теми, кто покидал дом и входил в него. Она уже, к счастью, знала, как выглядит Елена Щербатова, и поэтому отчетливо представляла, кого ждет и кого ей глазами отыскивать среди немногочисленных прохожих.

За первые полчаса ожидания из дома вышла женщина лет тридцати с шестилетней девочкой, которая несла в руках активно подающего голос котенка. Потом показался на выходе одного из подъездов мужчина, создающий впечатление человека делового и очень занятого. Он сжимал под мышкой визитницу и в течение пятнадцати шагов, которые он сделал до машины, три раза посмотрел на часы. Еще смешной утиной походкой «проплыла» мимо полная дама бальзаковского возраста. Она не смотрела по сторонам и, казалось, упивалась своей величественностью, которую она видела во всем своем облике. Два парня, похоже, хорошо принявшие на грудь, тоже вышли из щербатовского дома. Они заспешили в направлении торгового ларька и вскоре вернулись оттуда, неся пакет, в котором что-то откровенно позвякивало.

Вошла же в дом одна женщина, с трудом волочившая две сумки, нагруженные продуктами, забежали двое мальчишек лет семи-восьми, а за ними собака, черный маленький пудель.

Минут через десять прохромал старик, которому на лавочке, вероятно, сидеть надоело. Потом молодая влюбленная парочка скрылась в щербатовском подъезде. Вот и все. Того, кого Яна ждала, не было.

– Ну что, все тихо? – из-под надвинутой на нос фуражки спросил Семен Семеныч.

– Тихо, – грустно вздохнув, ответила Милославская.

– Отдохни немного, расслабься, я подежурю, – предложил Руденко, приподнимаясь.

– Да я и не устала, – ответила гадалка и по-прежнему стала глядеть в окно.

– Скука! – позевывая, протянул Три Семерки и подперши голову рукой тоже безрадостно принялся наблюдать за происходящим на улице.

Со стороны водителя слышалось только посапывание.

– Сань, а Сань, – со смешком обратился к нему Руденко, – с шефом-то небось не больно поспишь?

Водитель не шелохнулся. Семен Семеныч легонько потряс его за плечо.

– Саня-а, – с притворной ласковостью протянул он и, когда Саня, вздрогнув, резко приподнялся, повторил свой прежний вопрос.

– А? – хлопая глазами произнес водитель.

Поняв, что ничего ужасного не произошло, он опять закрыл глаза, плюхнулся назад и причмокивая, протянул:

– Да-а-а, шеф с нами на х да на е разговаривает…

– Пацан отдохнет хоть, – посмеиваясь и глядя на гадалку, произнес Руденко.

– А если ему машина понадобится? – иронично прищурившись, спросила Яна.

– Материть меня будет на чем свет стоит, – печально вздохнув, ответил Три Семерки и выразительно икнул.

– А-а-а-а-а, – звучным смехом зашелся Саня, – похоже, уже материт.

Все трое дружно рассмеялись.

– Слушай, Сема, а ты что ему сказал, когда машину спрашивал? Неужели признался, что выпил? – обратилась к приятелю гадалка.

– Да ты что! Он бы меня тогда с потрохами сожрал!

– И все же?

– Лучше не спрашивай, – махнув рукой, ответил Семен Семеныч и снова расхохотался.

Давно уже стемнело. Все вокруг заполонил назойливый посвист сверчков и треньканье других насекомых. Подул прохладный ветерок, и стало прохладно. Горько пахло какой-то травой, а днем почему-то этот запах не ощущался. Небо казалось звездным, как никогда и любоваться им было одно удовольствие, если бы ничто не мешало этому.

Милославская, тесно скрестив на груди руки, поеживалась. Три Семерки и Саня молча курили. Они уже успели выспаться и в ближайшее уличное кафе наведались, перехватили по гамбургеру, колу принесли с собой в машину. У Яны же совершенно не было аппетита. Она очень переживала. Уже несколько часов дело не двигалось с места, а время тянулось очень медленно, казалось, целая неделя прошла.

Руденко с Милославской уже пытались рассуждать о том, куда могла запропаститься Щербатова.

– Дело молодое, – посмеиваясь, поначалу заметил Три Семерки.

Следующие его предположения были уже не так оптимистичны.

– Спугнули мы ее, – мрачно произнесла гадалка, и Семен Семеныч с ней согласился.

– Какая глупая ошибка! – закрыв лицо руками, хрипло простонал он.

Тем не менее никто не предлагал покинуть место ожидания и разойтись по домам. В том числе и Саня, рабочее время которого давным-давно закончилось. Поведение нового «начальства» по сравнению с чутким руководством шефа, похоже, казалось ему раем земным. Он постепенно стал более открытым, общительным и даже шутил очень остро, в то время как в отделе за ним закрепилась кличка Бирюк.