Анастасия Валеева - Паутина

– Боже мой! – прошептала гадалка, схватившись за голову.

Нищенка в ужасе заголосила. Крик ее был истошным, чем-то средним между визгом, хрипом и воем. Ее «коллеги» с тупым страхом в глазах посмотрели на подругу по несчастью и в следующий миг торопливо стали собирать свои нехитрые пожитки.

Синявский поволок нищенку к выходу.

– Виктор! Виктор! – попыталась остановить его.

Милославская, но он только зло отмахнулся.

Яне пришлось бежать вслед за клиентом, который казалось, готов был на куски разорвать бедную старуху. Где-то в толпе мелькнула милицейская форма. Гадалка не знала, радоваться этому или ужасаться. С одной стороны – помощь, с другой – неизвестно, чем она могла обернуться для Синявского.

К счастью, выйдя из перехода, Виктор опустил свою «добычу на землю и небрежно толкнул ее к стене.

– Ой! Ай! – вопила старуха, хватаясь то за один, то за другой бок.

– Заткнись! – процедил Синявский, зло свернув на нее глазами.

– Ой! – продолжала женщина, но уже тише.

– Замолкни, я сказал, – еще суровее повторил Синявский и замахнулся на старуху.

Она в страхе взметнула над собой руки и замолчала. Виктор перевел дыхание и запястьем утер пот со лба. Милославская стояла рядом и, запыхавшись, тяжело дышала. Прохожие старались обходить их стороной. Милиционеры, поравнявшиеся с ними, сделали то же самое.

– Ну? Что? – несмело произнесла Яна, умоляюще глядя на своего клиента.

– Что! – зло процедил он, – Не она это!

Яна удивленно расширила глаза. Она не знала, что сказать. «К чему тогда все это?» – хотелось ей спросить, но она молчала.

Виктор вдруг вытащил из кармана небольшую помятую фотографию и сунул ее в лицо женщине. Гадалка успела заметить на снимке изображение Ольги Сергеевны.

– Что скажешь? – ядовито протянул Синявский, глядя на перепуганную старуху.

Та подняла глаза на фотографию и через некоторое время, как-то заметно осмелев, отвернулась, бросив:

– Ничего!

– Ах ничего-о, – угрожающе протянул Синявский, и Яна снова испугалась за него. – А этого ты не видала? – закричал он и поднес прямо под нос своей собеседнице кулак, надо сказать, довольно внушительных размеров.

Милославская совершенно ничего не могла понять: то ли Синявский узнал в этой женщине свою мать и таким образом пытался пристыдить ее за новый образ жизни, то ли он разглядел в этой, похожей на его мать женщине, виновницу всех его несчастий.

Так или иначе, времени на объяснения с клиентом у гадалки сейчас не было, и ей ничего не оставалось, кроме как стоять и наблюдать за развитием событий.

Увидев перед собой волосатый кулак, старуха подобрала ноги и затряслась, уткнувшись лицом в подол своей грязной одежды. При этом она продолжала хранить молчание.

– Да я тебя сейчас, – угрожающе завопил Синявский и за волосы приподнял голову старухи, – я тебя задушу!

– Да что же вы делаете! – гадалка бросилась на своего клиента, пытаясь отнять его руку от сальной нечесанной головы нищенки.

Со стороны все это выглядело смешно, но Милославской больше хотелось плакать.

– Ай! Пусти! – хрипела попрошайка.

– Я тебе пущу! Я те пущу-у, – злобно парировал Синявский, еще больнее накручивая волосы на кулак.

Прохожие посмеивались, глядя на это бесплатное представление. Старуха же, понимая, что у нее вряд ли найдутся заступники, завыла:

– Пусти, пусти! Говорить буду!

Виктор больнее натянул волосы, а потом отпустил их, потирая перетянутую руку. Попрошайка, всхлипывая, поглаживала голову, которой, судя по всему, пришлось несладко.

– Говори, говори, – кивая головой, протянул Виктор, – только смотри, не заговаривайся, а то ведь мне терять нечего: я тебя по стенке размажу. Убью и закопаю. Думаешь искать станут? Нет. Так что…

– Виктор, – с укором произнесла гадалка, но клиент даже не посмотрел на нее.

«Неужели он так может говорить со своей матерью, о которой совсем недавно столько переживал? – пронеслось в голове у Милославской. – Для чего я разыскивала ее? Чтобы он на моих глазах отправил ее в мир иной?»

– Ну, что скажешь? – кивнул Виктор на старуху.

– Скажу, не бей, – поправляя волосы, ответила та. – Убери карточку-то, видела уже, – отмахнулась она от фотографии.

– Как скажешь, – иронично приподняв брови, ответил Синявский и снул фотографию назад, в карман.

«И как только она там оказалась?» – подумала Яна, дивясь такому счастливому стечению обстоятельств.

Женщина закашлялась. Синявский злился, думая, что она тянет время и испытывает его терпение. Однако, еще сквозь кашель, старуха заговорила. Услышав первую ее фразу, гадалка остолбенела от ужаса.