Сергей Ковальчук - Тринадцать

Складывая лист с письмом пополам, сыщик задержал взгляд на подсудимой, которая, не выдержав его, отвела глаза в сторону.

— Забегая вперед, — продолжил Серафим, обращаясь к коллегии судей, — скажу, что текста этого письма в материалах рассматриваемого уголовного дела вы не найдете. Хотя следователем из дома Стеклова был изъят системный блок компьютера, принадлежащего судье, а также описаны все электронные письма, пришедшие ему за несколько дней до трагедии.

Вместе с тем, сын Стеклова, Георгий, любезно предоставил мне логин и пароль от электронной почты отца, и я нашел там это письмо.

Из разговора с Георгием Стекловым я узнал, что следователь Оловянный уговорил его и его мать подписать протоколы, согласно которым они не настаивают на продолжении ведения дела в отношении отца и мужа. Ведь согласно недавним поправкам в законодательство, в отношении умершего обвиняемого дело может продолжаться вестись, если родственники погибшего на этом настаивают в целях возможной реабилитации покойного.

После произнесения этих слов, Серафим ощутил, как по залу пронесся неодобрительный шум.

— Итак, из текста письма мы узнали, что подсудимая Лучкович вызвала настоящего судью Стеклова, влюбленного в нее с далекой молодости, на остров, где его должен был встретить какой-то грек и привезти к ней.

Однако это не стыкуется с показаниями самой Лучкович, данными на предварительном следствии, где она говорила, что Стеклов — ее сообщник.

Это обстоятельство также подтверждает, что покойный Иван Игнатьевич никого не убивал.

Я думаю, Стеклов, после того, как лжеСтеклов убил последнюю из своих жертв, был доставлен сообщниками его двойника к Гавдопула на катере, после чего его ударили по голове чем-то тяжелым, а потом утопили и выбросили труп на берег.

А теперь мы подходим к самому интересному вопросу. Кто же этот двойник — лжеСтеклов?

В этот момент дверь в зал открылась и, прервав сыщика на полуслове, на пороге появилась… Да, это была обворожительно красивая Дарья Куракина. Сегодня она была в великолепно сидящей на ней форме капитана полиции.

Осторожно прикрыв за собой дверь, немного покраснев от устремленных на нее взглядов, она тихонько прокралась параллельно стене, и устроилась на одном из двух свободных мест во втором ряду, которое Серафим занял для них.

Ее появление придало Серафиму уверенности. Он встал напротив стола Прохоренко, и бесцеремонно разглядывая адвоката, продолжил:

— Желая проверить возникшую у меня догадку, я побеседовал с некоторыми родственниками погибших, которые присутствуют сегодня в этом зале. Меня интересовало, был ли похож кто-то из участников судебного разбирательства по делу Антона Магницкого на судью. Некоторые, подумав, сказали, что такой человек был. И это… адвокат Прохоренко.

После этих слов Прохоренко подскочил со своего места и закричал:

— Я протестую! Что здесь вообще происходит? Это беззаконие и полное нарушение процедуры судебного разбирательства!..

Но председательствовавший по делу Анны Лучкович судья прикрикнул на него:

— Немедленно сядьте на свое место!

После этого судья, глянув в сторону Ольгиной, и получив на свой немой вопрос такой же утвердительный ответ, обратился к сыщику:

— А вы, пожалуйста, продолжайте.

— Бывшие присяжные по делу Магницкого-младшего указали на Прохоренко, как на единственного из участников процесса, кто был очень похож на судью.

Он немного помолчал.

— Только с тем отличием, что, как вы видите, адвокат является блондином, а судья был брюнетом с заметной проседью на висках. Признаться, поначалу это обстоятельство меня смутило. Конечно, Прохоренко мог перекрасить волосы. Но все это было как-то очень уж сложно. Но на что не пойдешь ради нескольких миллиардов долларов.

— Немедленно прекратите порочить честного человека! — вскочив со своего места на скамье в клетке, завизжала подсудимая. — Как вы смеете утверждать такое?! Я требую прекратить этот балаган…

После того, как судьи призвали ее к порядку, и она опустилась обратно на свою скамью, Серафим продолжил.

— А вы, не уважаемая мною Анна Владимировна, меня не перебивайте. Я еще не закончил. Уверен, что дальнейшее мое повествование вызовет у вас неподдельный интерес.

— Так вот, — он снова обратился к судьям. — Представим пока, что все сказанное, правда. Тогда возникает закономерный вопрос: а кому именно была выгодна такая ситуация, при которой за небольшой промежуток времени сначала бесследно пропадает миллиардер Магницкий, потом его единственного сына приговаривают к пожизненному лишению свободы и он гибнет в колонии, и, наконец, под стражу попадает жена Валерия Николаевича. Причем, с гарантией того, что за организацию убийств она получит лет двадцать пять колонии строгого режима.