Сергей Ковальчук - Тринадцать

Следовательно, судья Стеклов не был убийцей, но являлся жертвой настоящего преступника, как и другие, включая бывшего подполковника Изместьева.

Я стал размышлять, должен ли убийца, выдававший себя за судью Стеклова, быть на него похож. И пришел к выводу, что несомненно. Дело в том, что преступник прибыл на остров Гавдопула отдельно от остальных двенадцати своих будущих жертв. Следовательно, когда начались убийства, он не мог не попасть под подозрение других, как, впрочем, и все остальные. Полагаю, что когда на острове разыгрались первые трагедии, все оставшиеся в живых стали подозревать всех остальных. ЛжеСтеклов должен был иметь при себе загранпаспорт Стеклова с отметками о пересечении границ России и Греции. Поскольку в загранпаспорте есть фотография, а подделать его с таким количеством отметок нереально, тем более за считанные часы, следовательно, внешнее сходство этих людей должно было быть достаточно сильным.

Кроме того, загранпаспорт судьи этому преступнику должен был кто-то доставить. Ведь повторяю, на остров он прибыл отдельно от других россиян, что подтверждается всеми имеющимися в деле доказательствами. И этим «кто-то» был Олег Викторович Изместьев. Но, по порядку.

Из протоколов допросов туристов, найденных и допрошенных греческой полицией, усматривается, что они видели, как Иван Игнатьевич высадился из парома на острове Гавдос. Далее его следы теряются.

Это обстоятельство навело меня на мысль о том, что Стеклов мог быть похищен на Гавдосе неизвестными и удерживаться там до того, как лжеСтеклов не завершит свое страшное дело.

В ходе своей поездки в Грецию я побывал на острове Гавдос и пообщался там с его местными жителями. Их там совсем немного, всего около трехсот человек. Конечно, удалось пообщаться не со всеми, — сыщик улыбнулся.

— Один из свидетелей, пока я не буду называть его фамилию и имя, поскольку еще не все сообщники Лучкович и лжеСтеклова следствием выявлены, пояснил мне вот что.

В тот день, когда на остров Гавдос прибыли москвичи, он видел, как к Стеклову, вышедшему из парома, подошли трое мужчин, двое из которых, по внешнему виду, славянской национальности, а третьим был грек, но не из местных, поскольку всех местных свидетель знает. То, что это был Стеклов, несомненно, поскольку с собой у меня была фотография судьи, по которой грек уверенно его опознал. Мужчины о чем-то поговорили с судьей, и сели вместе с ним в их машину, которая поехала в сторону центра острова.

На острове Гавдос не так много домов, и я не поленился наведаться в каждый. Двое местных рассказали, что в конце лета их соседи то ли продали, то ли сдали в аренду свое домовладение каким-то русским. Они почему-то уверены, что это были бандиты, хотя вели те себя достаточно спокойно. Мне удалось пробраться на территорию этого домовладения, в котором никого не было, и попасть в дом, в котором я обнаружил погреб. Обследовав этот погреб, я нашел в нем замусоленный лист бумаги с текстом, распечатанном на принтере.

Серафим достал этот листок из папки, которая была при нем, и в полной тишине зачитал его текст:

«Здравствуй, милый Ваня! Столько лет прошло, нам уже немало этих самых лет, а я помню то наше с тобой первое лето так, как будто это было вчера. Ты был тогда такой влюбленный, такой смешной, серьезный мальчик. Сколько нам тогда было? Тебе двадцать два, мне — семнадцать. Да, первая любовь! Я помню, как красиво ты за мной тогда ухаживал. Мне было так хорошо с тобой! Жаль, что у нас не сложилось. А в двухтысячном, когда мы снова встретились, и все закрутилось с прежней силой? Я знаю, ты по-прежнему меня любишь. Извини меня. Я тогда солгала тебе. Ты знаешь, о чем. Просто не хотела уводить тебя из семьи, лишать твоего сына отца. Детей у меня нет, а твой сын уже взрослый. Мой муж, если ты не знаешь, недавно умер. Вот я и решила написать тебе. Я сейчас в Греции, на маленьком, почти необитаемом острове Гавдопула. Сюда можно добраться с Крита, через остров Гавдос. Если хочешь, приезжай. Я буду очень тебя ждать. 7 сентября, потому что потом мне нужно будет улетать. Нам надо о многом поговорить. Да, чуть не забыла, не бери, пожалуйста, с собой никакой электронной техники. Айфон, смартфон, ноутбук — все это содержит программы слежения за своим владельцем, а я не хочу, чтобы о нас с тобой узнала твоя жена и чтобы у тебя из-за меня потом были неприятности. На Гавдосе тебя встретит один грек, которого я попросила, чтобы он тебя привез ко мне. Твоя Анна Лучкович!»