Сергей Ковальчук - Тринадцать

— Его там уже нет, — произнес Стеклов. — Я только что смотрел. Видимо, его захватил с собой преступник.

Остальные промолчали, лишь поежившись от страха.

— У кого какие предложения? — спросил Изместьев. — Может снова обыскать номера?

— А смысл? — пророкотал Викторов. — Искали уже.

— Будем сидеть, сложа руки и ждать, пока нас всех тут грохнут? — презрительно глянув на своего коллегу по службе в органах, уточнил Емельяненко. — Давайте организуем мозговой штурм, что ли?

— Опять будем каждого пытать, кто и где был? Так ясно уже, что на этом убийцу не поймать, — ответил Афиногенов.

— А что ты лично предлагаешь, — разозлился на него Степан.

— Я предлагаю поискать мотив действий того, кто среди нас. Того, кто нас убивает, причем так изобретательно. Для этого нужны причины и очень веские. — Он глянул на Стеклова. — Я долго молчал, но каждый раз мои подозрения все усиливались. Смотрите, — он положил руки на стол и посмотрел судье в глаза. Казалось, что на пороги смерти бухгалтер перестал бояться и начал говорить то, что думал.

Единственный, кто не был с нами в дороге, и кто прибыл на остров раньше нас, были именно вы, уважаемый Стеклов. Вы нам объяснили, что сюда вас заманила некая Лучкович, которая была любовью всей вашей жизни. Письмо от нее вы, кстати, так нам и не показали. Это раз. Ваших документов мы так и не видели — это два. Конечно же, сама Лучкович, записав свое обращение к нам, упомянула вас и так же, как и всем, пригрозила гибелью. И вы очень даже убедительно рассказали нам историю про то, как был осужден этот Антон, ее сын. Но беда в том, что кроме ваших слов, эта сказочка ничем не подтверждается. А я верю только фактам. Меня так приучили. Фактам, так сказать, хозяйственной жизни. А в вашем случае фактов-то никаких и нет, одни слова.

Все изумленно уставились на щуплого и тихого, до сей поры, клерка. Кто со страхом, а кто и с восхищением. Вот так. Этот человек смог озвучить то, что у некоторых из них тоже витало в головах, но что они боялись озвучить.

Глаза Стеклова вспыхнули злыми огоньками, но сказанное практически не оказало на него никакого воздействия.

— Пойдемте, — только и произнес он. — Пойдем ко мне в номер, и я покажу вам и письмо, и свой загранпаспорт.

Интрига закручивалась, и все поспешили за судьей, поднявшись к нему в номер.

Пока Афиногенов, получив требуемое письмо, зачитывал его остальным, Стеклов обеспокоенно рылся в своих вещах, сидя на кровати. Наконец он, заметно побледнев, произнес:

— А паспорта нет, его нет нигде, я перерыл все. — Было видно, что он лихорадочно размышляет.

— Таа-ак! — недоверчиво протянул Изместьев, взглянув на судью по-новому. — Вы хотите сказать, что кто-то мог пробраться сюда без ключа?

— Я ничего сказать не хочу, — подавленно произнес Иван Игнатьевич, — вернее, я хочу сказать, что тут творится настоящая бесовщина. Кто-то из нас делает из всех нас дураков, словно в насмешку над нашей беспомощностью.

— Но видимый мотив мог быть только у вас, — настаивал Афиногенов. — Мы все летели из Москвы вместе и предъявляли свои паспорта при пересечении границы, причем дважды. Мы все видели, что являемся именно теми, за кого себя выдаем. И только вы, уважаемый, доказать нам фактами ничего не можете…

— Давайте проведем тут повторный обыск, может, и пропавший нож найдем? А с этого, — Изместьев презрительно кивнул на Стеклова, — глаз не спускать. — Было видно, что такой поворот событий устраивал его как нельзя лучше.

— Я, кажется, понял еще кое-что, — заинтриговал остальных Афиногенов. — Помните, как покойный уже теперь Бобков, когда мы тащили труп Максима, задался вопросом, а почему на остров пригласили именно нас, а не наших родственников, тех, кто участвовал в суде присяжных? Так вот, меня посетила мысль, а не потому ли, что присяжные знали судью в лицо? А этот-то как раз и не судья, — он посмотрел на Стеклова.

Его вопрос повис в воздухе.

— Дорогой друг, — спокойно, но каким-то запредельно ледяным голосом осадил его Стеклов, — а, может, это как раз вы убиваете здесь наших товарищей?

Остальные зашумели. Это было уже слишком, и походило на какую-то нелепую месть за высказанную в глаза правду.

Судья взбесился. Он вскочил на ноги и стал сбрасывать постель, вынимать из тумбы полки, вывернул наизнанку свою сумку.

— Ну, ищите, давайте, ищите, — бесновался он. — Найдите тут нож, мобильный…

Внезапно он остановился как вкопанный и улыбнулся каким-то своим мыслям.