Томас Рюдаль - Отшельник

И хотя пиво марки «Сан-Мигель» было водянистое и безвкусное, оно сразу ударило ему в голову. Эрхард размышлял о том, что события последних двух дней затягивали его в дыру. Он не спускал взгляда с двери, щурился, моргал… Потом его глаза закрылись. Он провел пальцем по краю бутылки; палец словно провалился во мрак. Во сне все сразу стало привлекательнее и проще. Был столик с белой скатертью и канделябром. Официант накрыл его на двоих. Эрхард разлил белое вино. В нем росло странное чувство. Он понимал, что сон лучше реальности. Он поднес бокал к губам, и белое вино потекло в горло и ниже, в желудок и кишечник. Окружающая действительность подрагивала и разрасталась, от вина пахло сладостями и пузырьками.

Он встал; у него закружилась голова.

Мочевой пузырь совершенно перестал его слушаться; он требовал опорожнения, стоило Эрхарду выпить хоть каплю жидкости. Эрхард засеменил в туалет и по пути заметил, как изменился дневной свет. Выходит, он проспал больше десяти минут. Может быть, час или даже два. Он поспешно расстегнул брюки, чтобы не обмочиться. Из него полилась горячая зеленоватая струя – а может, так только кажется на свету. В туалете пахло мускусом; он вспомнил запах козьих экскрементов дома, в Маханичо.

Эрхард открыл шкафчик над раковиной. Очевидно, у Паскуаля слабый желудок, потому что здесь оказались упаковки фортасека, средства от диареи, и несколько флаконов пептобисмола, а также пара пустых флаконов из-под рецептурных лекарств. Он прочитал незнакомые названия, но нигде не увидел фамилии Паскуаль. Одно лекарство называлось «кломипрамин». Эрхард такого не знал, а на ярлычке не написано, от чего оно. На самой нижней полке лежал мобильный телефон – небольшая темно-синяя трубка с черными кнопками популярного бренда, «Нокиа». Такой же он видел у Беатрис. Телефон был отключен. Еще обнаружилась коробочка с прозрачными резиновыми пробками, похожими на жаб.

Потом он спустил воду и вымыл руки. Взгляд его упал на корзину под раковиной – точнее, это была не корзина, а простая картонная коробка. В ней лежал целлофановый пакет. На коробке несколько рулонов туалетной бумаги и рулон прозрачной клейкой ленты. Эрхард снял с коробки туалетную бумагу. До него не сразу дошло, чем наполнена коробка, – там лежали узкие полосы твердого пластика. Такими укрепляют посылки или деревянные палеты при перевозке. Но рука Эрхарда инстинктивно взлетела к шее. Под полосками еще один слой бумаги; приподняв его, он увидел темные очки, заляпанные чем-то похожим на коричневую краску. От очков шел характерный запах.

В замке поворачивался ключ. Эрхард успел лишь повернуть выключатель; он стоял почти в полной темноте, если не считать узкой полоски света под дверью.

За то время, что Эрхард его не видел, Хуан Паскуаль успел сбрить бороду. Он казался вполне нормальным, даже дружелюбным. Но Эрхард не сомневался: перед ним тот человек, который пытался его задушить. Хотя с тех пор много что изменилось и он не успел все как следует обдумать, он пытался припомнить, где он видел его еще раньше. В порту? В зеркале заднего вида? В джаз-баре в ту ночь, когда Алина ушла с музыкантами?

Паскуаль спешил. Он вошел в гостиную, на ходу разговаривая по мобильному телефону. Сначала Эрхард решил, что кто-то ждет его в коридоре, но потом услышал, как Паскуаль отвечает на вопросы своего собеседника, объясняет, возражает. Говорил он необычно громко.

– Я везде побывал, – говорил он. – Мне продолжать задание? Я ведь обещал… Нет. Она в Арресифе. Вчера. Нет. Сейчас сделаю. Нам не нужно… Трудно, когда в городе… Нет. Нет, что вы. Он не может. Нет. Я не жалуюсь. Я не жалуюсь! Я только говорю… только говорю… почему именно на том месте? По-моему, лучше в центре. Может быть, завтра? Займусь этим первым делом, а потом…

Тишина.

Звякнуло стекло. Должно быть, Паскуаль увидел бутылку, которую Эрхард оставил на подлокотнике кресла. Скоро ему захочется в туалет – помочиться или принять лекарство. Эрхард вжался в стену и поднял ногу, чтобы толкнуть дверь в лицо противнику, как только он войдет. Захлопнулась дверца холодильника; Эрхард услышал хлопок – Паскуаль вскрыл пивную банку. Шаги… он приблизился. Под дверью мелькнула тень, и Эрхард занес ногу повыше, готовясь со всей силы пнуть дверь. Ему хотелось разбить подонку голову.

Но тень метнулась, и Эрхард услышал, как входная дверь с глухим стуком ударилась о стену, а затем захлопнулась. Щелкнул замок. Наступила тишина. Эрхард стоял неподвижно, гадая, что делать. Он-то думал, что у него появится возможность поговорить с Хуаном Паскуалем, расспросить его о той ночи, когда он поднялся на борт «Морской Гестии». Он рассчитывал узнать об угоне судна и о лже-Крисе Джонсе. Но он ушел, Хуан Паскуаль, или как его зовут на самом деле; на сей раз ушел, скорее всего, надолго, а не на несколько часов. Что делать? Эрхард лихорадочно соображал, но ничего не приходило в голову.