Александра Маринина - Все не так

В воскресенье утром я повез Дану на тренировку по спортингу. Подарок она наконец купила и всю дорогу из клуба домой предвкушала, как вручит его дядюшке, и как он будет рад. Мы только-только пересекли Кольцевую, как зазвонил мой мобильник.

– Вы где?

Папаня. Голос какой-то странный. Чужой. Глухой.

– МКАД пересекли. Через полчаса будем дома.

– У нас несчастье. Володя умер. Ты там Дану подготовь как-нибудь.

Я сидел как пришибленный, не в силах пошевелиться. Дану подготовь… Меня бы кто подготовил. Как же так? Еще вчера вечером он был живой и почти совсем здоровый, от травмы ноги никто не умирает, а все остальное у него было в полном порядке.

Дана была в таком шоке, что даже не плакала.

Возле подъезда нас поджидала Лариса Анатольевна. Едва Дана вышла из машины, мать бросилась к ней, обняла и повела домой, даже не оглянувшись на меня. То есть дала понять, что мне тут делать нечего и в моем присутствии никто не нуждается. Оно и понятно. Кто я им? Наемный работник, домашний персонал. А к Владимиру Олеговичу так и вовсе никакого отношения не имею. Что же касается Даны, то без меня девочка не пропадет, в доме полно людей, одна она не останется.

Я был уверен, что в течение как минимум недели не понадоблюсь: какие могут быть спортивные занятия, когда в семье горе? И страшно удивился, когда на следующий день вечером мне позвонил участковый Дорошин.

– Надо бы пересечься, – коротко попросил он. – Если можно, прямо сейчас.

Мы встретились возле станции метро «Чистые Пруды» и уселись за один из расставленных вдоль бульвара столиков. Дорошин был в гражданском и взял пиво, я тоже себе позволил: из-за пробок на дорогах не рискнул садиться за руль и приехал на метро.

– Сегодня было вскрытие, – начал Дорошин, слизав с губ пену. – Беда пришла в кишлак Руденко, как это ни прискорбно. В организме Владимира Олеговича обнаружили лошадиную дозу сильнодействующего сердечного препарата.

– Он дозировку перепутал? – догадался я.

– Да нет, Паша, там таблеток столько, что не перепутаешь. Можно вместо одной выпить две, но не двадцать же. Следователь сегодня начал допрашивать всех членов семьи по очереди. Вчера они с самого утра потянулись к покойному поздравлять с днем рождения и дарить подарки. Все приходили, кроме племянницы, которую ты увез на тренировку. Приходили в разное время, кто в начале девятого, кто в девять, кто в десять. Причем, кроме членов семьи, никто больше в квартиру не заходил. Потом Владимиру Олеговичу стало плохо, жена вызвала «Скорую», его увезли, но, к сожалению, не довезли, он скончался по дороге в больницу. Однако врачи, пока еще пытались его откачать, что-то такое почуяли и звякнули в прокуратуру и нам. Следователь тут же сделал стойку, видать, настроение у него было хорошее, боевое, дело возбудил и помчался на квартиру к покойному с обыском. И что ты думаешь? В комнате чашка стоит, огромная такая, керамическая, в ней – остатки чая. В мусорном ведре – пустая конволюта от сердечного препарата. Эксперт эту конволюту – хвать! И тут же порошочком обработал. Ни одного следа. Ни единого. Все стерто. Вот и скажи мне, может человек регулярно доставать из конволюты таблетки и не оставить на ней ни одного следа? Не может. Да и зачем человеку, имеющему совершенно здоровое сердце, принимать эти таблетки? Бред же, согласись. Да еще двадцать штук. Кстати, таблетки принадлежат матери покойного, ей врач их уже много лет прописывает.

– Может, это не ее таблетки, а просто такие же? – предположил я, с трудом переваривая услышанное.

– Да нет, Паша, не такие же, а именно что ее. Из квартиры Владимира Олеговича следователь поскакал к его брату и задал вопрос в лоб: мол, откуда у покойного препарат. И матушка его сначала сразу сказала, что принимает такой же, а потом пошла к себе в комнату, чтобы принести свое лекарство и показать следаку. Возвращается и говорит: было три упаковки, а осталось только две, одна куда-то подевалась. Вот и считай. Стянул кто-то у бабушки таблетки и Владимиру Олеговичу в чай сыпанул. Чашку с остатками чая следователь с места происшествия изъял, эксперты быстренько посмотрели – все точно, таблетки там растворены. Это я все к тому тебе рассказываю, что завтра с утра тебя следователь вызовет, и если тебе есть что мне сказать, ты скажи лучше прямо сейчас. Время дорого. Я бы до завтра что-нибудь успел. Вот ведь гнилое дело! Вся семья под подозрением, все к покойному приходили, и каждый имел возможность его отравить. Хорошо хоть тебя и девочки не было, все-таки на два человека меньше. Ну и Музу Станиславовну вычеркиваем.