Александра Маринина - Все не так

Произнося мое имя, банкир слегка запнулся и посмотрел в бумажку, но все равно я был ему благодарен. Все шло так, как нужно. Если Дана переживет, не потеряв лица, всеобщее внимание к себе такой толпы чужих людей, то можно считать, что половину своей задачи я выполнил. Останется только убрать еще килограммов двадцать – и всё.

Дана вцепилась в мою руку и снова зажалась. Я буквально кожей ощущал, как каменеют ее еще минуту назад такие подвижные мышцы.

– Перестань трястись, – шепнул я ей на ухо, – все уже закончилось. Ты прекрасно танцевала. Расслабься, ничего страшного не происходит.

Через минуту мы уже стояли рядом с папаней и Ларисой, которые чуть не лопались от гордости и принимали поздравления.

– Ой, Ларисочка Анатольевна, какая чудесная у вас девочка…

– Миша, ну ты даешь! Чего ты прятал такое сокровище? Почему никогда не привозил?

– Потрясающий концертный номер! Жаль, что нынешняя молодежь пренебрегает бальными танцами, это так красиво!

– Какую школу танцев вы посещали, Ларочка? Запиши мне адрес, я туда свою Аньку запихну…

– Богдана, а это ваш постоянный партнер? Вы с ним и на конкурсах выступаете?

Я давился от смеха, но старался не оплошать и не подвести папаню, демонстрируя дурные манеры.

Но пора и честь знать. Слишком большие нагрузки вредны, особенно без тренировок. Дана стояла ни жива ни мертва, и я всерьез начал побаиваться, как бы она в обморок не грохнулась.

– Михаил Олегович, – шепнул я хозяину, – если по уму, то надо бы Дану домой отправить. Она переволновалась и очень устала с непривычки-то. Давайте я ее отвезу.

Он кивнул, что-то сказал Ларисе и повел нас с Даной к машине.

Едва машина миновала шлагбаум парковки, Дана разрыдалась. Ну вот, начинается.

– Ну что ты? Что опять не так?

– Все та-а-ак, – прорыдала она, прижав подол красивого платья к лицу.

Значит, никакой беды. Просто накопившееся напряжение нашло выход. Ну и слава богу.

Нана Ким давно потеряла интерес к семье Руденко и прекратила меня истязать. То ли поняла, что от меня толку все одно не будет, то ли сделала какие-то свои выводы и успокоилась. После истории с Леной я стал сторониться всех, кроме Даны, без необходимости не проводил в столовой ни одной лишней минуты, контактируя в основном с папаней, и то только в дни зарплаты или если он требовал отчета. Поэтому не имел ни малейшего представления, что там у них происходило, кто с кем ссорился и почему. К Володе я больше не заходил, доводил Дану до его квартиры и убегал, даже не дожидаясь, пока ей откроют дверь. С Артемом отношения тоже как-то не сложились: за то время, что он дулся на меня из-за измененного графика, мы отдалились друг от друга и впоследствии так и не сблизились. Между утренними и вечерними занятиями я либо мотался по городу с какими-то придуманными целями, изображая перед самим собой видимость активной жизни, либо сидел в своей конуре за компьютером или перед телевизором, а то и вообще спал.

Что со мной происходило? Не знаю. Может быть, мое нутро никак не могло смириться с приговором врачей, и я просто психовал? Или оно, нутро это, решило затаиться и вроде как заснуть, чтобы в один прекрасный день проснуться и начать новую жизнь, не помня о жизни предыдущей и не сожалея о ней? Я не спец в этих вопросах, поэтому ответа у меня нет. Могу только предположения строить.

Миновало лето, кто-то ездил в отпуск, кто-то возвращался – все проходило мимо меня, не вызывая интереса. Близился сентябрь, и мне казалось, что Дана обрела достаточно приличную форму, чтобы вернуться в гимназию. Но она возвращаться не собиралась.

– Ни за что, – твердо ответила она на мой вопрос. – Они будут меня рассматривать и издеваться. Видеть их не хочу.

– Но ты можешь пойти в другую школу. Совсем не обязательно возвращаться к тем, кто тебя однажды обидел.

– Нет. Мне и дома хорошо.

– Ну ладно, а как же институт? Тебе остался всего один школьный год, потом-то надо будет продолжать учебу в институте. Ты там тоже будешь экстерном учиться?

– Ну, институт – совсем другое дело. Там люди другие. А в школу больше не пойду. Ни за что. Я лучше буду на спортинг ездить. Если ходить в школу, то когда же стрелять?

Мы продолжали заниматься, и все шло по-прежнему. В конце ноября Анатолий Викторович Николаев сказал, что через две недели состоятся соревнования, на которых будут судьи республиканской и международной категории. Я-то хорошо понимал, что это означает, судьи такого уровня имеют право присваивать квалификацию, а вот Дана пока не въезжала.