Роберт Дугони - Возмещение ущерба

Дана сидела, сцепив руки на коленях. Ей было жаль мужа, но при всем старании она не могла подавить в себе чувство удовлетворения, хотя и не могла не винить себя за это постыдное чувство. Она не желала испытывать удовольствие оттого, что Грант проиграл. Она знала, что ему больно, что, несмотря на теперешние их отношения, их связывают десять лет совместной жизни, их связывает и всегда будет связывать ребенок. И ведь когда-то она любила этого человека.

— Но разве это нельзя исправить? Нельзя переписать формулировки первоначальных претензий? Сослаться на то, что дело было начато еще до окончания срока партнерства?

Он засмеялся, переломившись в талии, словно в шуточном поклоне.

— О, в этом-то самая прелесть и заключается. Эта сволочь судья с огромным удовольствием отрезал мне все пути в своем вердикте. Он особо подчеркнул, что упущенное можно бы было исправить более тщательной и скрупулезной проработкой дела. Более усердным юристом. «Однако отсутствие усердия еще не повод ходатайствовать о переписывании прошения и новом рассмотрении», — сказал Грант, видимо, передразнивая голосом судью.

— Не может быть, чтобы он так сказал!

— И тем не менее сказал он именно так. Что едва ли не исключает возможность апелляции. Он даже сказал, что его отец некогда говорил… — Грант запнулся, словно припоминая точные слова: — «Высокомерие — старший брат невежества. Оно ведет его за собой, застя глаза и затмевая зрение».

— Господи! Так и сказал?

По щеке Гранта скатилась слеза.

— Бергман созвал совещание, готовя партнеров к неизбежному иску о возмещении ущерба. Компании Нельсона потребуется возместить утерянные сто пятьдесят миллионов долларов, а если это не заставит партнеров полезть в бутылку от злости, то я уж не знаю, что заставит.

— Страховкой это не покрыть.

— Конечно. — Он наклонил бутылку, чтобы вылить в стакан последнее. — Почему компания Нельсона и раззявит рот на долю каждого из партнеров. Как думаешь, понравится им, когда объявят, что им придется расстаться с накопленным состоянием, чтобы покрыть мой ляп? — И опять послышался не то смех, не то долгий стон. Успокоившись, он поднял на нее глаза и прикрыл рот рукой. — И все это шушуканье за спиной, ну, ты знаешь, что это за народ… — Он раскинул руки, держа в одной из них стакан, а в другой — бутылку. — Как тебе теперь твой муж? Ведь я безработный. Завтра в десять утра меня в дверях конторы встретит охранник. У меня будет двадцать минут на сборы, после чего мне придется покинуть помещение. Каждая бумажка или файл, которые я захочу взять с собой, будут просмотрены каким-нибудь стажером на предмет установления, принадлежит ли это мне или конторе. Я уже не имею доступа к своему компьютеру, а мой ноутбук конфискован. Можно считать, что я теперь как на необитаемом острове. Хотя какое это имеет значение? Все равно, после того как это напечатают в местной газете, ни одна юридическая фирма в Америке меня и на порог не пустит. — В голосе его слышалась холодная ярость. — Двадцать минут на сборы после девяти лет неустанного труда в поте лица! — Казалось, он теряет нить своих рассуждений. — Двадцать минут — и все, крышка!

— Такое с каждым могло произойти, — сказала она. — Наверное, компания Нельсона неверно информировала тебя об условиях партнерства.

Он швырнул в камин свой стакан, разбив его вдребезги.

— Так в этом же все дело, черт возьми! Существуют документальные, за моей подписью подтверждения правомерности иска, валидности всех его составляющих и моей неколебимой уверенности в благоприятном исходе дела. Нельсон не один раз выманивал у меня эту подпись, всячески соблазняя меня, суля впоследствии озолотить, сделать поверенным компании. Он заманил меня в ловушку, сделал меня подсадной уткой. Его компания так или иначе оказывалась в выигрыше. Будь решение в их пользу и завоюй они всеобщее благорасположение — и деньги были бы у Нельсона в кармане. Ну а если нет — есть на кого свалить вину. Юристы компании завтра же представят иск. Они уже набросали его. — Он сделал большой глоток из бутылки. — Прохвост проклятый! Все с самого начала было подстроено!

— Ты сделал все, что мог. — В ее словах сквозила безнадежность. — Ты работал как вол.

— Вздор! — Изо рта его брызнуло спиртное. — Как мог я делать все от меня зависящее? Да разве мыслимо работать как должно, даже просто сосредоточиться, когда тебе названивают каждую секунду — то Молли надо из сада забрать, то еще какие-нибудь идиотские просьбы!