Войтек Стеклач - Как убить золотого соловья

– Подождите!-

Она уже садилась, но подождала, пока я подбежал.

– Вот, возьмите! – Подложив свой учебник, она нацарапала на тетрадном листе свой телефон. – Позвоните мне завтра утром. Лекций нет, и я буду дома.

Хлопнула дверца, и такси тронулось с места. Я застыл посреди улицы, сжав в руке листок, на котором было написано имя «Яна» и семизначный телефонный номер.

Пани Махачкова свернула свою торговлю и перемывала рюмки. Она бережно ставила их на расстеленную салфетку; недоставало уже только трех. Моей, Пилата и Гертнера.

– Вот так, – втолковывал Милонь Томашу, – раз промахнешься – и конец… – Милонь провел ладонью по горлу, сопроводив этот жест коротким свистящим звуком.

– О чем это вы?

– Вот, Честик, пей, – придвинул ко мне Пилат свою рюмку взамен моей полупустой.

– О Зузанке, – грустно произнес Том.

– Да что ты об этом знаешь! – бросил я Пилату.

– Стоит только раз промахнуться. – Милонь поднял палец. – Дорого же ей это обошлось!

– Что ты об этом знаешь? – теперь уже подозрительно повторил я.

Неужели Пилат знал о Колде? Ну конечно, ведь я же видел, что в «Ротонду» он пришел с Добешем и Бонди. Они ему наверняка сказали. Да только им и самим известно не слишком много. Или они от меня что-то скрыли. Я вспомнил, как они растерянно переглянулись, когда я спросил, признался ли Колда. Ответили, что не знают. Якобы. А может, Пилату они рассказали больше, чем мне.

Томаш встал и направился в туалет. Пани Махачкова, домыв рюмки, взялась за книгу. Ее нисколько не волновало, что мы до сих пор не ушли.

– Все это сплошной мрак, Честмир, – нервно бормотал у меня над ухом Пилат, – мрак, чтоб я сдох. Стоит только один раз промахнуться…

– Ты знаешь про Колду? – перешел я к делу.

Милонь, конечно, был пьян, но кое-что еще соображал. Я молил бога, чтобы Томаш подольше не возвращался.

– Хм, – ухмыльнулся Пилат, – и ты на это клюнул?

– На что?

– Что Колда… – Он прыснул со смеху.

– Не понимаю.

– Тогда плюнь, – попытался Милонь замять разговор. Он, наверное, пожалел, что вообще мне на что-то намекнул. Но я не сдавался. Чуял, что Пилату кое-что известно. Не худо бы это кое-что знать и мне.

– Еще одну, пан Пилат?

Пани Махачкова сегодня явно была готова обслуживать своих постоянных клиентов до утра. Видно, не могла оторваться от своего чтива.

– Конечно, – ответил я за Пилата, – еще три, и за мой счет.

Барменша кивнула.

– А что это вы читаете? – крикнул я ей вслед, когда она пошла за новыми рюмками: в наших с Томом вино еще оставалось. Очередной заказ был сделан ради Милоня. Я хотел, чтобы он напился. Чтобы у него развязался язык и он выболтал то, о чем сейчас молчит.

– «Последнюю песню соловья», – зачарованно вздохнула барменша. – Вы читали, Честик?

С чувством глубокого сожаления пришлось признаться, что это во всех смыслах достойное произведение мне неизвестно.

– Я вам потом расскажу, в чем там дело, – горячо пообещала пани Махачкова и, обернувшись, злорадно спросила Пилата: – А куда же делась ваша девушка?

– Какая девушка? – отозвался Пилат, и в его взгляде сквозила полная апатия. Пожалуй, еще одна порция спиртного была для него лишней. К своей новой рюмке он даже не прикоснулся, вообще было похоже, что вот-вот заснет.

Но пани Махачкова не собиралась отказываться от занимательной беседы.

– Да та малышка.

– Ах, эта, – махнул рукой Пилат.

Она явно оказалась не на высоте требований, предъявляемых Милонем к сексуальной партнерше. Я поймал себя на мысли, что меня это радует. Хотя… хотя эта нахальная девчонка – до меня, наконец, дошло, – по существу, назначила мне свидание. Завтра утром я должен ей звонить. Вот еще! У меня и других забот хватает.

– Такое милое, нежное создание, – сказала пани Махачкова.

– Как же, – буркнул Маэстро. Безусловно, в его подсознании все еще отдавалась пощечина.

– За верных подружек! – Я поднял рюмку и заставил Пилата поддержать мой тост.

Пани Махачкова, обиженная нашим невниманием, ушла к себе в уголок.

– Так что ты тут болтал? – подзадорил я Милоня. – Не веришь, что это Колда?

– А почему это должен быть он? – хохотнул Пилат.

– А почему бы и нет?

– Дурак ты.

– Это я уже слышал.

– Колда! Нет, надо же такое придумать!

Пилат явно что-то знал, и у меня было ощущение, что я вот-вот сумею его расколоть.

– Во всяком случае, не я, здесь ты можешь не сомневаться.

– А я ничего такого и не говорю… Между тобой и Богоушем в этом деле в общем-то разницы нет.