Мария Брикер - Шарф Айседоры

– Новый год скоро. Я ужин в номер заказала. Тиролен шпеккнёдель стынет. Пойдем.

– Достали, – простонал Левон, услышав стук в дверь, и решил не открывать. В любом случае подняться с дивана он был не в состоянии.

Сегодня, по совету Варламова, он прокатился на лыжах. Какой же это был кайф! Ветер в лицо и скорость. Настоящий драйв! Красотища. Когда он приехал из Еревана, то даже стоять на лыжах не мог, робкие попытки овладеть этим видом спорта в универе закончились нервным срывом у физрука и далеким посылом в секцию горных лыж и сноуборда на Воробьевых горах. Три года тренировок сослужили ему хорошую службу. Вообще-то, когда Левон на площадку пришел, то для начала хотел опробовать синюю трассу, давно не катался, но засек Панкратова, который вышел на охоту с фотоаппаратом, попозировал немного, как велел Варламов, а потом решил оторваться от преследования и направился к красной трассе. Оторваться удалось легко, он гонял от одного склона к другому несколько часов, отогревался глинтвейном в горных ресторанчиках, наслаждался солнцем и чувствовал себя свободным. То, что много пить – вредно, он понял на крутом куске склона: из-за тени не заметил снежный намет, а потом был красивый полет через голову. Как он шею себе не свернул, просто удивительно, болело только колено. Шея, впрочем, тоже болела, и голова поворачивалась с трудом. Из сугроба его любезно вытащил немец, крепкий мужичок с мясистым лицом и телосложением Шварценеггера, которого он на ходу задел и сбил с ног. Лева уже приготовился получить по сопатке, но вместо этого получил комплимент и свои лыжи с палками, которые немец любезно собрал. Оказалось, женщиной быть не всегда плохо. Во всяком случае, это его спасло от перелома носа и фингала под глазом, немец несомненно бы ему навешал, будь Левон мужчиной.

– Если я заболею, то к врачам обращаться не стану, – пропел Лева, держа салфетку со льдом на колене. Да, к врачам обращаться ему никак нельзя, коленки у него совсем не женские, сразу просекут, что он не дама. Ничего, до свадьбы заживет, как любила повторять мама, целуя его в место ушиба. Левон вздохнул. Будет ли теперь у него когда-нибудь свадьба? Вряд ли. Когда он из зоны выйдет, старый, больной и вшивый, не до женитьбы ему будет.

В дверь постучали. Лева вздрогнул от неожиданности, резко повернул голову – внутри шеи что-то хрустнуло, и она болеть перестала: видно, встал на место смещенный шейный позвонок.

– Достали, – выругался он и, прихрамывая, поковылял к двери. На пороге стоял Клаус, во фраке с бабочкой, букетом цветов и широкой улыбкой.

– Я болею! – рявкнул Лева, покашлял Кислеру в физиономию. Тот намек не понял, стоял с глупой рожей и протягивал ему цветы. – Ладно, мерси боку, – Минасян вырвал из рук хозяина отеля букет, швырнул его на диван и попытался закрыть дверь, но не успел, коротышка схватил Левона за руку и принялся неистово ее целовать, шепча что-то на своем языке.

Немецкий Минасян учил в школе, помнил его смутно, но разобрал из страстной речи Кислера, что он влюбился в Левона с первого взгляда, а сегодня был окончательно покорен, когда увидел его скоростной спуск со склона. Кислер, естественно, имел в виду не Левона, а женщину, которую Минасян изображал, но кровь по венам побежала быстрее и прилила к голове. Сволочь Варламов, не предупредил, как себя вести в таких экстремальных случаях, а этот случай был не первый, а уже второй! Сдерживая рвотный рефлекс, Левон решил чуть-чуть потерпеть – из уважения, все-таки владелец отеля, но когда усатые губы Кислера стали подниматься выше и дошли практически до сгиба локтя, Левушка потерял контроль, вырвал свою руку, вышвырнул Кислера из номера, следом за ним отправил букет и захлопнул дверь. Все просто охамели! Лезут и лезут. Он – приличная девушка!

Через полчаса Кислер явился вновь, рассыпаясь в извинениях и раскланиваясь, как китайский болванчик, точнее, болван. Лева уже собирался настучать Клаусу по голове кулаком, но мужик так жалостливо на него смотрел, что сердце Минасяна дрогнуло. Почувствовав слабину, Клаус оживился и начал упрашивать отправиться с ним на новогодний ужин. Отвязаться от хозяина отеля было невозможно. Пообещав, что спустится в ресторан через полчаса, Левон захлопнул дверь и распахнул шкаф.

К счастью, вечернее платье у него было только одно, и ломать голову с выбором туалета не пришлось. Напялив на себя кусок блестящей парчи с пышным бантом на заднице, колготы, которые удалось натянуть только с третьей попытки, Лева сунул ноги в серебряные туфли сорок второго размера, накрасил поярче губы и глаза, припудрился, намотал на шею шелковый шарфик и трагично вздохнул. Выглядел он как дешевая шлюха. Лева скривил ноги и вышел за дверь.