Мария Брикер - Шарф Айседоры

– Мент поганый, – тихо сказала Инна. Трофимов открыл рот, чтобы как-то оправдаться, но не смог произнести не слова: ничего подобного от интеллигентной Инны он не ожидал, но почему-то отчетливо понял, что именно сейчас Инна – настоящая.

Завтрак они пропустили, обед тоже. За окнами стемнело…

Иван Аркадьевич выполз из кровати, нетвердой походкой сходил в гостиную и притащил бутылку шампанского, два бокала и миску свежей клубники.

– Лен, а ты в курсе, что сегодня Новый год? – хрипло спросил режиссер.

– Ты уверен? – лениво поинтересовалась Зотова, сунула клубничину в рот и попыталась придать прическе нормальный вид: кудри все еще приятно пружинились, но встали на голове «домом», ночнушка на груди порвалась, а шея и губы горели от недавних прикосновений страсти.

– Не уверен, но на моих часах светится дата – 31 декабря. Время – 20 часов 35 минут.

– С ума сойти, – искренне удивилась Елена Петровна. – Собираешься Новый год здесь, в постели, встречать?

– Я собираюсь проводить в постели старый год. Но, если хочешь, можем остаться здесь до следующего года, – предложил Варламов и с надеждой на нее посмотрел.

– Вот уж дудки! У меня потрясающее вечернее платье в шкафу висит и ждет своего часа, – решила повредничать Елена Петровна. Варламов откупорил бутылку и разлил шампанское. Она взяла бокал и, чокнувшись с бокалом Ивана Аркадьевича, выпила шампанское до дна.

– Тогда приводи себя в порядок и пошли, – вздохнул Иван Аркадьевич, потягивая шампанское. – Сегодня в ресторане по случаю вечера Святого Сильвестра, так в Австрии называется вечер перед Новым годом, нас ждет грандиозный гала-ужин и фейерверк на улице.

– Страшно представить, что это будет за ужин! – закатила глаза Елена Петровна: если бы она только знала, насколько окажется права.

Зотова бодро вылезла из кровати и поплыла в душ.

– Лен, – окликнул ее режиссер. – Мне надо тебе кое в чем признаться.

– Потом, Вань, потом, – кокетливо сказала Елена Петровна, прикрыла дверь в ванную, привалилась к ней спиной и счастливо улыбнулась. Невероятно, она забыла позвонить Трофимову! Ее, конечно, мучила некоторая неопределенность – удалось ли задержать Минасяна и прищучить хитрого доктора Шахова, но не настолько, чтобы звонить Вене в канун Нового года. Поэтому Елена Петровна решила расслабиться и залезла в душ, напевая песню «По дону гуляет».

– По Дону гуля-я-я-ет! По Дону гуля-я-я-ет! По До-о-о-ну гуляет казак молодой! – заливалась соловьем Елена Петровна, намыливая «дом» на голове. Душа ее трепетала от волнения. Вскоре Варламов должен ей признаться в чем-то. Неужели в любви? Батюшки святы! Замуж он ее звал, а о чувствах своих никогда не говорил. Возможно, поэтому она до сих пор так и не ответила согласием на его предложение. Сегодня ответит, сегодня она скажет ему да, решила Елена Петровна – глаза заслезились. – О чем, дева, плачешь, о чем, дева, плачешь? О чем, дева, плачешь, о чем слезы льешь? А как мне не плакать, а как мне не плакать, а как мне не плакать, если такой шипучий шампунь! Собака, – выругалась Зотова, промыла глаза и выключила воду. Последний куплет она решила не допевать, звучал он не слишком оптимистично.

После душа она почувствовала себя бодрее, уложила волосы, сделала макияж. Переодевалась в гостиной, облачилась в шелка и бархат, надела туфли и покрутилась у зеркала.

– Я красавица, красавица необнакновенная, – прошептала Елена Петровна и направилась в спальню, чтобы сразить своей неземной красотой жениха. В спальне горел приглушенный свет, Варламов лежал на постели, раскинув руки и ноги в стороны, и не подавал признаков жизни.

– Ваня, – позвала она. Варламов не реагировал. – Вань? – испугалась Елена Петровна, заглянула режиссеру в лицо и потрясла его за плечо. Иван Аркадьевич издал свистящий стон и причмокнул губами, но остался лежать в той же позе и глаз не открыл. – Ты моя радость, умаялся, бедненький, – ласково прошептала Елена Петровна и добавила строго: – Больше не будешь по ночам шляться! – Иван Аркадьевич снова причмокнул губами и громко захрапел.

Она заботливо укрыла бесчувственное тело гения кинематографа одеялком, прошествовала в гостиную, уселась на диван, включила телевизор.

Прошел час.

Елена Петровна вернулась в спальню и попыталась разбудить режиссера – безрезультатно.

Прошел еще час.

Галоужин в ресторане уже начался, на улице взрывались праздничные салюты, небо вспыхивало разноцветными брызгами, веселился народ, громко звучала музыка, а из спальни по-прежнему раздавался храп.