Андрей Ветер - Под сводами высокой лжи

– В условиях диктатуры вы просто погибли бы, вас уничтожили бы.

– В таком случае, если ваши мечты о мусульманском господстве сбудутся, мне настанет конец, – засмеялся я.

– Почему вы делаете такой вывод?

– Потому что власть духовенства не может не быть диктаторской, какой бы веры ни было это духовенство. Вы и ваши сторонники, Болеслав, приведёте мир к катастрофе. И напомню вам ещё одну вещь: ислам не сможет дать ни одному из народов его искомое лицо. Мусульманство, как и христианство, это то же устремление к глобализму, только с другим оттенком.

Болеслав хитро улыбнулся:

– Ну, ну…

Мы вышли на балкон. Внизу, во внутреннем дворике, на качелях сидела Моника. Неподалёку от неё, развалясь на плетёном стуле, Костяков со вкусом курил сигару.

– Мне нравится ваша девушка, – сказал Болеслав.

– Разрываюсь между нею и другой женщиной, – признался я.

– Любите обеих? – он взглянул на меня с интересом. – По-настоящему любите?

– Пожалуй. И это доказывает мне, что любовь неоднозначна.

– Будь вы шейхом, у вас не возникло бы такой проблемы, – Трынчев похлопал меня по плечу. – У вас – Но я не шейх. Да и вы тоже. Вы даже не мусульманин, хоть и нахваливаете ислам. Почему?

Болеслав опёрся локтями о перила:

– Я не нахваливаю ислам. Он крайне неоднороден. К сожалению, он более противоречив даже, чем христианство. Видите ли, те стороны, которые привлекают меня, абсолютно неприемлемы для многих нынешних религиозных деятелей. Я ведь не террорист, но я стою за решительные перемены во многих областях. Поэтому многим кажется, что я придерживаюсь радикальных взглядов.

– А они не радикальные?

– Если человек хочет убрать с улицы мусор, разве это радикализм? – с усмешкой спросил он. – Да, я помогаю деньгами ряду организаций. Но они не взрывают людей. Видите ли, в нынешнем исламском мире так много внутренней вражды, возникшей из-за амбиций многочисленных лидеров, что этот мир стал похож на бандитский. Я пытаюсь исправить это, привести всё в нормальное русло, упорядочить.

– Упорядочить что?

– Идею.

– Какую идею? Ведь есть Коран.

– Коран служит только почвой, куда можно сеять что угодно. Коран создан, чтобы его можно было толковать так и сяк. Это относится к любому священному писанию.

– И как же вас воспринимают, Болеслав?

– По-разному. Кто-то предлагает мне возглавить движение, кто-то угрожает… Но давайте же вернёмся к разговору об искусстве. Знаете, так трудно найти собеседника. Вокруг полным-полно образованных людей, но все они напоминают мне мумий. Их ничто не интересует, они убеждены в исключительности своих знаний, ничего не желают обсуждать, им скучно. Они давно определили, каких взглядов им лучше придерживаться, и даже не желают слышать ни о чём другом. Высший свет – один из самых омертвелых слоев общества.

– Надеетесь исправить их?

– Нет. Таких я трогать не считаю нужным. А вот с молодёжью надо работать серьёзно.

– Работать на базе религиозного миропонимания? – уточнил я. – А вам не кажется, что лучше воспитывать в молодёжи умение мыслить широко? Почему вы не хотите отодвинуть политику подальше? Молодёжи не нужна политика, ей необходимы объективные знания.

– Тут я с вами не соглашусь, Юрий. Во-первых, объективных знаний не бывает. Во-вторых, в стороне от политики прожить нельзя.

– Под объективными знаниями я имею в виду знания, очищенные от идеологической шелухи, которая раскрашивает факты в нужный цвет. Любая идеология – это своего рода закон кровной мести. Каждая сторона готова пойти на всё, лишь бы уничтожить противника. Если не помогают честные аргументы, то в силу вступает фальсификация, затем откровенный обман, а когда и это не даёт результата, стороны идут на физическую ликвидацию противника. И конца этому не видно.

– Что делать? Такова суть политики.

– Суть политики – обман. Надеюсь, вы не будете оспаривать эту очевидную сторону дела?

– Не буду, – сказал Трынчев. – Но для всякого обмана люди находят обоснование.

– О том и речь.

– Вы пишете книги, а не занимаетесь политикой, в отличие от меня. У вас душа художника, и вам труднее, чем многим людям, смириться с несправедливостью нашего мира. Но что делать? Я решил приложить силы к тому, чтобы изменить такое мироустройство.

– С помощью радикальных организаций?

– Настанет час, и от них можно будет отказаться. Их можно будет даже уничтожить.

– Как Гитлер в своё время уничтожил своих штурмовиков, с помощью которых пришёл к власти…