Шарль Эксбрайа - Ночь Святого Распятия

- Что?.. И он тоже...

- Да, Мария... Вы потеряли своего брата, а я - своего... И нам обоим очень больно. Теперь вы понимаете, почему, когда вы спросили, победил ли я...

- Расскажите мне обо всем...

Я объяснил, как вполне сознательно бросился в ловушку и как мало удивился при виде Чарли Арбетнота.

- В тот момент, когда Лажолет собирался выстрелить, вошел Алонсо. Я упал ничком, и пуля угодила в моего друга. Мне удалось снова добраться до револьвера, и я в свою очередь выстрелил. Никто, кроме меня, больше не встал...

- Бедная жена дона Муакила!

- Да. И как подумаю, что, возможно, Рут сейчас пишет мужу, даже не догадываясь, что его больше нет на свете, у меня разрывается сердце...

- Друг мои...

Теперь, когда мы подвели итог всем своим горестям, слов больше не осталось. Я встал.

- Мне пора, Мария.

Девушка стояла прямо передо мной. Я взял ее за руки.

- Мария... Может, у нас еще есть надежда на счастье?

- После всего, что произошло, не знаю...

- Я люблю вас, Мария... И никогда не переставал любить. Именно эта нежность помешала мне до конца уверовать, что вы могли оказаться сообщницей преступников... Подобное предположение не укладывалось в голове... Нет, это было выше моих сил... Но вы ведь обещали выйти за меня замуж, Мария, и вместе полететь в Вашингтон...

- Да. С Хуаном.

- Мы повезем его с собой.

- Мальчик так любил Севилью!

- Верно, но вспомните, как он рвался в Америку, Мария! Дорогая моя, вы еще очень молоды и не можете всю жизнь посвятить мертвому... Теперь вы совсем одна... как, впрочем, и я...

- У вас есть Рут и ее сын.

- Рут возненавидит меня, узнав, что погиб Алонсо, а не я.

- Но это же несправедливо!

- Зато очень по-человечески... Соединив наши два одиночества, Мария, быть может, мы еще узнаем хоть немного счастья? Умоляю вас, Мария дель Дульсе Номбре... не лишайте меня последней надежды!

- Я должна свыкнуться с отсутствием Хуана... Дайте мне время прийти в себя и поразмыслить... И верьте...

- Значит ли это, что в один прекрасный день я могу надеяться...

- Пока я ничего не стану вам обещать, Хосе, кроме того, что не выйду замуж за другого.

Она сама поцеловала меня на пороге дома.

Самолет кружит над городом в пронизанных светом сумерках. Как бы мне хотелось, чтобы это кружение длилось вечно! Вот Хиральда, Алькасар, Аламеда-де-Эркулес, собор, парки... Но тщетно я пытаюсь разглядеть Ла Пальма, где сейчас плачет Мария... моя Мария... А мы уже мчимся к границе. Андалусия быстро исчезает из-под крыльев самолета. Я знаю, что никогда больше не увижу Севилью. Стюардесса, зная о моей ране, подходит и спрашивает, не нужно ли мне чего-нибудь. Я стараюсь ее успокоить. Полицейский, успешно завершивший миссию, всегда чувствует себя отлично. И кому какое дело, о чем думает означенный полицейский? Сыщики никого не интересуют.

СВЯТАЯ СУББОТА

Мерное гудение четырехмоторного самолета навевает дрему. Теперь уже рукой подать до Нью-Йорка. К вечеру я уже попаду в Вашингтон и позвоню Клифу Андерсону. Надо полагать, он немедленно меня вызовет, чтобы узнать все подробности. Но обязан ли я сказать ему всю правду? Должен ли я признаться, что это я сам убил Алонсо, своего друга, Алонсо, постоянного спутника во всех тяжких испытаниях? Алонсо, которого я любил так же, как любил меня он?

Ибо на самом деле все произошло не совсем так, как я рассказал Марии и Фернандесу.

Когда Алонсо с револьвером в руке вошел и крикнул: "Брось пушку, Боб!", - Лажолет изумился:

- Чего?

- Брось пушку!

- Но... ты совсем свихнулся!

- Брось пушку!

И Лажолет отшвырнул "кольт". Я с облегчением перевел дух.

- Спасибо, Алонсо!

Бандит, не выдержав, взорвался:

- Да, тебе есть за что поблагодарить этого подонка! Он...

Алонсо выстрелил трижды подряд. Он всегда был отличным стрелком, и я знал, что Лажолета убила первая же пуля.

- Мы его все-таки прикончили, Пепе!..

Я пристально взглянул на друга.

- В чем дело, Пепе? Что-нибудь не так?

- Зачем тебе понадобилось стрелять в безоружного?

Лицо Алонсо окаменело.

- А как по-твоему, Пепе?

- Тебе не хотелось, чтобы он наболтал лишнего...

- В самом деле?

- И Перселей ты отправил на тот свет, потому что они собирались заговорить...

- Я всегда считал тебя умницей, Пепе...

- А каким образом тебе удалось войти сюда беспрепятственно? У дома ведь не зря караулят вооруженные молодчики... А не тронули они тебя только потому, что знали как своего... И еще: насчет описания Арбетнота как детектива из Ярда... Насколько я понимаю, ты и не думал звонить в Вашингтон?