Ольга Хмельницкая - Сезам, закройся!

– Ты обещал, – сказал Валентин Эмильевич.

Его голос дрожал. Директор выглядел униженным и изможденным и вовсе не походил на того самоуверенного диктатора, который в течение долгого времени терроризировал сотрудников НИИ и наводил на них ужас.

– Дай хлебнуть, – сказала бухгалтерша.

– Вы для себя просите, Зинаида Валериевна? – спросил Гришин, вставая.

– Да, – кивнула женщина.

Взяв флягу, она сделала большой глоток.

– Фу, какая гадость, – сказала она. – Действительно, на мыло похоже. Даже на вкус.

Выпив препарат, Дрыгайло посмотрела на флягу, а потом на Утюговых.

– Можно, я дам им? – попросила она Алексея, показывая на профессора с дочерью. – А? Пожалуйста. Они так мечтали о моменте, когда найдут кровавый обмылок.

– Вы, Зинаида Валериевна, конечно, можете дать им выпить раствор, – тут же отозвался Гришин, – но не забывайте об охранниках, которых наш дорогой профессор сделал из неугодных ему ученых путем временного содержания молодых людей в подвале, кишащем мозгоедами. Также помните, пожалуйста, о десятке самоубийц, которые пошли на этот шаг после того, как Утюгов сделал их уродами. Кроме того, я должен напомнить вам, что директор получал свою долю из тех денег, которые поступили от перепродажи формул и технологий производства препаратов на Запад. То есть он не так уж и безобиден, и жалеть Утюгова вовсе не обязательно, – пояснил Алексей.

Дрыгайло оглянулась и посмотрела на профессора. Его глаза молили о милосердии. Маргарита тихо плакала. Ее мокрое старушечье лицо было покрыто глубокими морщинами.

– Не отдавайте им препарат, Зинаида Валериевна, – попросил Гришин, – они не заслуживают избавления.

– Это ты во всем виноват! – закричал Утюгов. – Ты! Я вынужден был заставлять людей работать, потому что ты постоянно требовал новых и новых научных результатов и тут же их продавал! Я не знаю, сколько денег получал ты, потому что мне перепадали только крохи!

Повинуясь внезапному порыву, Дрыгайло подала Утюгову флягу. Он вцепился в нее обеими руками и передал своей дочери. Маргарита сделала большой глоток, улыбнулась и протянула флягу отцу. Зинаида Валериевна ожидала, что Валентин Эмильевич тоже сделает глоток, но он просто спрятал ее в карман. А потом вытащил маленький пистолет и прицелился Гришину в лоб.

– Ты, Леша, – спокойно сказал профессор, – привык к тому, что ты мной помыкаешь, а я тебя слушаюсь и угождаю тебе. Но все это было вплоть до того момента, когда моя дочь получила обратно свою молодость.

Утюгов взглянул на Риту. Ее била дрожь. Морщины разглаживались прямо на глазах, провисшая кожа натягивалась, овал лица приобретал четкий девичий контур. Девушка наклонилась, и ее стошнило на пол.

– Действует, – улыбнулся профессор, а потом выстрелил Алексею в грудь.

Гришин упал на колени, не сводя ненавидящего взгляда с директора. Утюгов выстрелил второй раз. Пуля прошла навылет в районе плеча.

– А ты поверил моему несчастному виду? – рассмеялся Валентин Эмильевич. – Поверил, что я не хочу жить и выпью раствор обмылка, чтобы умереть и не мучиться вечной жизнью? Да как бы не так, – добавил он, глядя на умирающего Алексея. – Я с удовольствием буду жить вечно, и моя дочь тоже! Просто она несколько поспешила, неограниченно долгую жизнь можно получить только в старости. Вот когда Маргарита доживет до старости, тогда я и дам ей средство, продлевающее жизнь. А пока – рано!

Маргарита, которая выглядела намного лучше, с трудом встала на ноги, подошла к Алексею и пнула его носком туфли.

– Его надо добить, папа, – сказала она глубоким контральто, – он и так попил у нас немало крови! Помнишь, сколько раз мы сами и наши люди перерывали все вещи у него в комнате в поисках обмылка, который он в свое время украл у Комиссарова? Раз сто, не меньше. И никак не находили. Потому что тайник был у него в ботинках. А этот гад только посмеивался!

Алексей, лежавший на полу, с трудом вздохнул. Из пробитого легкого со свистом вырывался воздух. Утюгов прицелился и выстрелил Гришину в голову, а потом повернулся и посмотрел на Дрыгайло.

– А теперь вы, дражайшая Зинаида Валериевна, – сказал он, снова поднимая пистолет.

Пуля прошла в миллиметре от виска Дрыгайло. Профессор хотел было прицелиться еще раз, но тут послышался какой-то шум. Двери НИИ распахнулись, и на пороге появились бойцы спецназа.

– Стоять! Не двигаться! Оружие на пол! Руки за голову! – загремел голос Олега Склярова, ближайшего коллеги и соратника Рязанцева.