Марина Крамер - Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце

– С утра Колька приезжал, забрал.

«Вот же ведьма, а мне на уши присела – все, расстались, не живем! Ладно, мне не до них сейчас, пусть пока кувыркаются, дальше видно будет».

Пока Марина возилась с Егоркой, умывая его и переодевая, прибежала Даша и тоже включилась в процесс:

– Идите, Марина Викторовна, собой займитесь, а мы тут сами, да, Егорушка? Пусть мама душ примет, кофе попьет спокойно, покурит, да?

Коваль засмеялась, разгадав маневр домработницы – явно принесла Егору какое-то несанкционированное лакомство и опасается праведного гнева, потому и выпроваживает хозяйку из детской так настойчиво.

– Хорошо, я быстро.

Через час они гуляли по лесу недалеко от поселка, Женька нес на плечах Егорку, Марина шла рядом, держа его под руку, а за ними на почтительном расстоянии держались Гена и Сева, куда без них-то…

– Ты чего в пальто нарядилась? – полюбопытствовал Хохол, оглядев длинное черное пальто из тонкой шерсти, поверх которого был наброшен белый палантин.

– Захотелось. Сам ведь орешь постоянно, что я в брюках и кожанке хожу, а стоило пальто надеть – опять недоволен.

– Почему? Как раз наоборот – классно выглядишь. Егор, упадешь! – это относилось к расшалившемуся Егорке, пытавшемуся перегнуться через Женькину голову вперед. – Может, ножками? – и в ответ услышал категорическое и жесткое:

– Нет! – До вчерашнего дня это вообще было единственным словом, которое мальчик говорил с удовольствием и по любому поводу.

Женька засмеялся, потрепав его за ножку в маленькой кроссовке:

– Мамкин сын!

– Ну да! Это когда ж ты от меня слышал «нет», интересно?

– Сегодня утром, – отпарировал он, и Марина прикусила язык. – Расслабься, я не обиделся – мы люди привычные.

– Жаль, камеру не взяли, – перевела она разговор на более безопасную тему. – Надо бы отцу фотографию послать, пусть на внука посмотрит.

– Почему не взяли? Вон у Генки под пальто висит. – Женька махнул рукой, подзывая охранников, и те приблизились. – Ген, пригодилась твоя игрушка, доставай.

Женька передал Марине Егорку и отошел, но она посмотрела на него возмущенно:

– Куда?

– Зачем я тебе?

– Вернись! – тихо приказала Коваль. – Что за разборки при охране?

Хохол встал рядом, забрал снова Егора, Марина прижалась к Женькиному плечу, и в такой позе Генка их сфотографировал. «Семья, елки-палки…»

– Как только утрясется все с этим сервисом, я вас в Египет повезу, – вдруг сказал Хохол, опуская Егора на землю и доставая сигареты. – Надо пацану документы делать, в паспорт тебе его вписывать.

Марина сочла за благо не пускать в ход свое ехидство и не спрашивать, много ли денег он успел поднять на этом деле с автосервисом, понимая, как ему важно вот это – возможность повезти семью на море, не прибегая опять к Марининому кошельку.

– А чем дом на Кипре-то не угодил? – поинтересовалась она и получила категоричный ответ:

– Я сказал – в Египет.

– Как скажешь. – Коваль пожала плечами, делая вид, что такие разговоры – дело обычное. – В Египет так в Египет.

– Там у нас с тобой все началось, помнишь? – Он привлек ее к себе, заглядывая в глаза. – Помнишь?

– Конечно, дорогой, помню… – Если бы не Веточка, которой захотелось проверить в деле Марининого тогдашнего телохранителя, то и не началось бы ничего, и вообще вся жизнь, возможно, пошла бы по-другому, но теперь-то что об этом… А Женька постоянно вспоминал, ему были дороги минуты и часы, которые он провел с Мариной на побережье Красного моря.

Женькины губы коснулись ее, и Коваль выбросила из головы все, о чем только что думала. Между ними, вцепившись ручками в полу ее пальто и в Женькины джинсы, стоял маленький Егорка и таращил глазенки на целующихся родителей…

Это было слишком хорошо, чтобы продлиться долго. Услышав шаги за спиной, Марина оторвалась от Хохла и обернулась – к ним торопливой походкой приближался Матвей Комбаров. Его лицо выглядело озабоченным, и сердце у Коваль забилось чаще, предчувствуя неладное.

– Марина Викторовна, – начал Матвей после приветствия. – Можно вас на пару минут?

Она пожала плечами и кивнула Хохлу, чтобы взял ребенка. Отойдя шагов на двадцать от Женьки и Егора, Марина остановилась, вынула сигареты и испытующе уставилась в покрасневшее лицо Комбара:

– Что у тебя?

– Ко мне вчера пацаны заезжали, ну, поддали крепко…

– Я при чем? – нетерпеливо оборвала Коваль, начиная терять терпение.

Матвей поежился и проговорил жалобно: