Эрнест Хорнунг: Девять положений закона

Эдденбрук явно колебался.

— Вы полагаете, что можете с этим справиться?

— Мы можем попытаться.

— Но у вас нет никакого…

— …опыта? Ну-у-у, едва ли!

— И вы действительно пошли бы на риск за четыре тысячи фунтов?

Раффлс взглянул на меня. Я кивнул.

— Пошли бы, — сказал он, — и будь что будет!

— Это больше, чем я мог бы просить своего клиента оплатить, — заявил Эдденбрук, обретая твердость.

— В таком случае риск слишком велик, и не рассчитывайте, что мы пойдем на него.

— Вы это серьезно?

— Да!

— Ну, скажем, три тысячи в случае успеха!

— Наша цена — четыре, мистер Эдденбрук.

— Тогда в случае провала вы не получаете ничего.

— Хорошо, либо вы удваиваете, либо мы квиты! — воскликнул Раффлс. — Что же, каждый рискует. Принято!

Эдденбрук приоткрыл было рот и приподнялся, но затем откинулся на спинку стула и долго пристально смотрел на Раффлса. В мою сторону он больше даже не взглянул.

— Я знаю, как вы работаете с мячом, — задумчиво сказал он. — Всякий раз, когда мне хочется по-настоящему отдохнуть часок-другой, я иду на стадион «Лордз». И я видел, как вы подаете мяч за мячом… да-а-а, и как лучше всех в Англии поражаете калитку, находясь между линиями подающих. Я не забуду последнего матча между «Джентльменами» и «Профессионалами». Я на нем был. Вы владеете любым трюком и финтом — любым… Я склонен полагать, что если кто-то и сможет обыграть этого старого австралийца… Черт возьми, я просто убежден, что вы тот самый человек, который мне сейчас необходим!

Сделка была окончательно заключена в кафе «Ройял», причем Беннет Эдденбрук настоял на том, что он играет роль хозяина, угостив нас весьма роскошным завтраком. Помню, как он пил свою порцию шампанского с видом несколько возбужденной решимости расслабиться, свойственной сильно озабоченным людям. Помню также, что я старался оказывать ему моральную поддержку, потребляя шампанское в равном с ним количестве. Раффлс, всегда слишком уж примерный в данном отношении, был более воздержан, чем обычно, и потому совершенно не годился для компании. Я и сейчас мысленным взором вижу, как он сидит, неотрывно глядя в свою тарелку, и все думает, думает. Я вижу, как адвокат растерянно переводит свой взгляд с меня на него и как я в свою очередь бодрюсь и изо всех сил стараюсь вывести его из заблуждения на наш счет. К концу завтрака Раффлс извинился за свое поведение, попросил принести ему железнодорожное расписание и объявил о своем намерении успеть на поезд 15.02 до Эшера.

— Вы должны простить меня, мистер Эдденбрук, — сказал он, — но мне пришла одна идея, о которой я в данный момент не хочу особо распространяться. Она может ни к чему не привести, поэтому мне пока ни с кем из вас не хотелось бы ее обсуждать. Но я должен поговорить с сэром Бернардом. Не соблаговолите ли вы черкнуть ему несколько слов на своей визитной карточке? Разумеется, если вы хотите, то можете поехать со мной и послушать, о чем я буду с ним разговаривать, но я действительно не вижу в этом особого смысла.

И, как обычно, Раффлс отправился в Эшер один, хотя Беннет Эдденбрук несколько рассердился на него за это, да и сам я почувствовал немалую досаду. Я, разумеется, заверил адвоката, что такова уж натура Раффлса, привыкшего к независимости и таинственности, но что из числа всех моих знакомых ни один не обладает равными ему смелостью и решительностью и что я со своей стороны бесконечно ему доверяю и всякий раз позволяю ему топать своим собственным путем.

В тот день я больше не видел Раффлса, но, когда я одевался на ужин, мне принесли телеграмму: «Будь дома завтра от полудня и не занимай вторую половину дня. Раффлс».

Телеграмма была отправлена со станции Ватерлоо в 6 часов 42 минуты.

Итак, Раффлс вновь вернулся в город. На более ранней стадии наших отношений я бы ринулся искать его здесь и там, но теперь я кое-чему научился. Его телеграмма означала, что он не сгорал от желания провести сегодняшний вечер и первую половину дня завтра в моей компании и что я увижу его вскоре после того, как он захочет со мной встретиться.

И я увиделся с Раффлсом на следующий день около часу дня. Я ждал его, глядя на Маунт-стрит из своего окна. Вдруг он стремительно подкатил в кебе и выскочил из него, не сказав кучеру ни слова. В следующее мгновение я встретил его на своем этаже у дверей лифта, и он практически втолкнул меня назад в мою квартиру.

— Пять минут, Кролик! — воскликнул он. — Ни секунды больше.

И прежде чем броситься в ближайшее кресло, он скинул с себя пальто.