Никита Воронов - Огненный лис

— Я вам в последний раз предлагаю, Левшов! Сдайте оружие — и можете быть свободны.

Круг поднялся из-за своего рабочего стола, прошел по кабинету, хрустя узловатыми суставами пальцев, и вернулся обратно:

— Ну, что? Надумали?

— Вы меня за кого-то другого принимаете, — деликатно ответил Виктор. — Я и в баре-то оказался совершенно случайно. Да и то лишь после произошедших событий. Так что, в сущности, ничем помочь не могу.

— Послушайте, Левшов, — продолжал настаивать Круг. Голос у него был усталый, мудрый и добрый. — Сейчас проводится месячник добровольной выдачи незарегистрированного оружия. Вы можете выйти из создавшегося положения совершенно безболезненно.

— Объясняю вам, объясняю, — уперся Виктор. — Э-э… извиняюсь, гражданин начальник, как вас по имени-отчеству?

— Сергей Иванович.

— Вот я и говорю, Сергей Иванович: никакого оружия у меня нет и не было. Откуда?

— Знаете, Левшов… Я все-таки почему-то надеюсь, что мы поймем друг друга. У меня ведь есть достоверные сведения, что пальба в «Аквариуме» ваших рук дело! Либо вы лично стреляли, либо кто-то из ваших дружков перестарался. Разумеется, не без вашего подстрекательства. Так что, давайте решим вопрос между собой, как мужчины — и разойдемся полюбовно. Вы же не хотите, чтобы мы из-за вашей несговорчивости задержали кого-нибудь из ваших, в общем-то, вполне безобидных приятелей?

— Нет, не хочу, — согласился Левшов. — Но оружия-то у меня нет!

— Опять — двадцать пять… — развел руками Круг и переменил тон:

— Отдай обрезы, идиот! Вооруженные засранцы с больным самолюбием мне в городе не нужны, понял? А тем паче, приезжие засранцы, вроде тебя!

Сергей Иванович осекся, смущенно хмыкнул, будто досадуя на себя за допущенную несдержанность, и, стравив, как говорится, пар, опять подобрел лицом. В выражении его физиономии появилось что-то лисье, некая фальшивая доброжелательность, и даже учтивость:

— Кстати, Левшов, вы отчего матушку-Россию покинули? Все стараются отсюда — туда перебраться, а вы вот обратно, к нам… Вы ведь питерский, кажется?

— Ну, не совсем, — смешался Левшов. — Здесь у меня много родственников, мать живет…

— К матушке вашей мы уже наведывались. Славная, добрая женщина. Чаем напоила.

Левшов подобрался, как от удара, и зло глянул на собеседника. В глазах его полыхнул хищный огонек ненависти.

— Ну-ну… что же вы так разволновались, молодой человек? — Произнес примирительно Круг. В своей области оперативник по праву считался отличным профессионалом, и от него не ускользнула нарастающая в душе Виктора эмоциональная буря. Теперь следовало не упустить инициативу:

— Ничего особенного мои люди маме вашей не сказали. Так, полюбопытствовали о том, о сем… даже «ксивами» не засветились. Зачем волновать?

— Да срать я хотел на все эти ваши штучки-дрючки! Прокладки ментовские… — зашипел Виктор. — Вы чего мне предъявить-то хотите?

— Ничего, — бесстрастно парировал Круг. — Абсолютно ничего серьезного, я имею в виду.

— Просто, задержим вас для начала денька на три. На всякий случай — сами знаете, оснований найдется куча… Затем, арестуем на месяцок-другой по подозрению в вооруженном налете на бар.

— А заявление от терпилы?

— Да мы так. По факту… И, конечно, между делом запрос официальный направим в город Санкт-Петербург, в северную, так сказать, столицу. Может, какой-нибудь «хвостик» за вами из России тянется, а?

«Лихо, — подумал Виктор. — Лихо лупит, гад. Прямо в точку. И не отвертеться…»

— Чего вы конкретно от меня хотите? Только, пожалуйста, без этих ваших… и давайте сразу договоримся: ствол я ни на кого из ребят вешать не буду. И на свою душу не возьму.

— Да и не надо. Сдались мне ваши души… Я же не Вельзевул какой-нибудь! А вот стволы отдайте.

— Это как же?

— Как угодно! Вот бумага, вот ручка. Хочешь, пиши, что нашел их где-нибудь. И, как положено добропорядочному гражданину, сдаешь добровольно в руки доблестной рабоче-крестьянской милиции. То есть, в мои руки, — Круг почесал затылок и добавил:

— Напишешь бумагу, принесешь оружие — и все, гуляй, Вася!

— А какие гарантии?

— Никаких. Только мое честное слово. Слово, так сказать, офицера.

Левшов немного подумал, взял ручку и корявым, неразборчивым почерком написал все, что требовалось. Подпись внизу он тоже постарался сделать не похожей на свою.

— Ну, что же, сойдет и так, — удовлетворенно кивнул Круг. — Тащи теперь!