Никита Воронов - Огненный лис

Курьев оторвал голову от влажной подушки:

— Какая станция?

— Вроде, Ромодан, — отозвался Сергей Иванович. — Еще часа три — и все. Приехали.

— А сейчас сколько?

— Начало третьего. Пятнадцать минут.

— Ох, твою мать! — Заворочался Курьев. — Тянемся по этой чертовой железке, как последнее дерьмо. Вонища вокруг, теснота…

Тимур приподнялся на локтях и вдруг обнаружил какого-то гражданина, примостившегося на краю его постели.

— А ну, пошел вон, петлюровец!

Гражданин от пинка рухнул на пол вагона, но тут же вскочил, как ужаленный, и заголосил:

— Чего ты пхаешь-то? Чего пхаешь?

— Мое место! — Рявкнул Курьев в ответ. — Какого хрена расселся?

— А чего такого-то? Где мне ещё сидеть-то? Все у вас тута занято, а мне домой, до Семеновки, пилить и пилить…

— Ты без билета, что ли?

— Проводник пустил… все так делают.

— Ладно, — смилостивился Тимур. — Садись уж. Только мог бы и разрешения спросить!

— Так я будить не хотел, — виновато признался попутчик. — Вы же спали.

— Это что, называется сном? — Курьев сел на постели и пальцем махнул вдоль вагона:

— Вон тот мудак наверху бздит всю дорогу! Черт его знает, чего налопался? Бабуля рядом рейтузы свои развесила, мне под самый нос. Ни выпить, ни пожрать — тошнить тянет!

— Потерпи маленько, — отозвался со своего места Круг. — В Кременчуге оттянешься.

— Номер приличный, с отдельным душем. Ветчинка, салатики… курорт! Передохнешь недельку. Или, может, поболее.

— А как же Циркач?

— Не гони. Успеется. Мы его пока сами пощупаем. — Сергей Иванович усмехнулся:

— Циркач твой, наверное, сейчас тоже не спит. Закатился с дружками в какой-нибудь кабачок, вроде «Ночной гавани» или «Молодежного», гуляет, касатик, по полной программе… Сдачу у официанток не берет никогда — фасон держит.

— Ладно. Недолго ему осталось, — скрипнул зубами Тимур.

— Надеюсь. Но пока придется подождать.

— Вы начальство. Вам виднее, — Курьев прикрыл веки и опять попытался заснуть.

«Украина, Ромодан какой-то, — думалось ему сквозь тяжелую, липкую полудрему. — А дальше что? Кременчуг? Светловодск этот засраный? И Витек с тесаком наготове? В прошлый раз меня не дорезал, так теперь… несет же нелегкая!»

Тимуру припомнилось все, что говорил про городок на берегу Днепра господин Губченко по прозвищу Шурэн. Панельные многоэтажки только в центре построены, а на окраине, у подножья холмов — несколько улочек частного сектора. Правда, есть ещё пляж общественный, и довольно известная зона отдыха возле реки: несколько туристических баз, рестораны, пристань. Вверх по течению плотина со шлюзом, а остальное все — глухомань деревенская.

— Слышь, Шурэн? — Окликнул спутника Курьев. — Спишь, нет?

— Сплю, — ответил Губченко.

— А как там у вас с экологией? Чернобыль не слишком надымил?

— Тебе-то что?

— Да не очень-то хочется изотопы ловить.

— Насчет изотопов не знаю. А так, вроде, чисто все.

— Нет у нас радиации, — подал голос Сергей Иванович. — Но поганого, может, нюхнешь.

— Чего это? — Удивился Тимур.

— В середине июля море наше зацветает. Рыба задыхается, всплывает кверху брюхом, а волны её на берег выбрасывают. Вонища в городе тогда стоит жуть!

— Это точно, — подтвердил Шурэн. — Но местные привыкли. Не замечают.

— И что же теперь? — Возмутился Тимур. — Респиратор покупать? Нет, мы так не договаривались…

— Можешь не покупать, — пожал в темноте плечами Шурэн, — но до середины августа дерьмом этим дышать придется. А в двадцатых числах ураган долбанет, денька три побушует, побесится, посверкает… Смоет ливнем всю нечисть — и снова благодать!

— Ну, брат, ты прямо, как прогноз погоды…

— В каком смысле?

— Врешь так же красиво!

— Он правду говорит, — вмешался со своей полки Сергей Иванович. — В наших краях ураганы в конце лета — практически, по расписанию. Да какие ураганы! Градом лупят так, что стекла в домах вылетают напрочь. Зато, после этого жара спадает, и зелени вонючей в море, как не бывало. Дышать приятно…

— Посмотрим, — оставил за собой последнее слово Тимур и перевернувшись на другой бок, опять попробовал заснуть…

Багровое солнце неуклюже сползало за море, а за ним текла по небу откуда-то с востока иссиня-черная туча. Изредка и пока ещё не опасно в глубине её посверкивали молнии. Ветер стих, и малахитовая поверхность моря была неподвижна: ни белого пенного пятнышка, ни намека на рябь…

Вдоль песчаного берега, возле самой кромки воды, шла величественной походкой златовласая обнаженная девушка. Время от времени, она протягивала ладони в сторону моря, приподнималась на носки, запрокидывала лицо — и казалось, девушка разговаривает со стихией на неслышном и непонятном постороннему языке.