Иван Сербин - Гилгул

— Наконец-то вы, профессор, поняли, с кем имеете дело, — улыбнулся, ничуть не обидевшись, Костя. — Я очень рад. Поздравляю.

— Оставь человека в покое, — сказал Саша.

— А ты вообще помолчи, — отмахнулся от него, словно от мошки, оперативник. — А то грохнешься опять, морду разобьешь.

— Оставь человека в покое! Костя, быстро повернувшись, ударил Сашу тыльной стороной ладони. Сильно ударил. Тот не сумел сохранить равновесия и упал, опрокинув стул. Ударился головой об пол и уже плывущим сознанием услышал, как Костя спокойно говорит:

— Так что уж лучше, профессор, оставить все как есть. Никого не вызывать, ни о чем не спрашивать. А рапорт этот я сожгу. Вот прямо на ваших же глазах и сожгу. И будем считать, что ничего не было. Представим, что я просто пошутил. Ну, согласны? Согласны, профессор? По глазам вижу, что согласны.

— Согласен, — покорно пробормотал тот.

— Вот и правильно, профессор. И очень даже умно. Кому нужны лишние неприятности? О, смотрите-ка, — воскликнул Костя в деланном изумлении. — Кажется, пока мы тут с вами болтали, наш задержанный упал. Вы заметили, профессор?

— Да, — еще тише ответил тот и снова заплакал. — Упал. Я заметил. Упал он. Упал. Он упал. Упал. Упал. Его никто не бил. Он упал.

— Ну, ну, ну, ну, ну. — Костя присел на корточки, цепко схватил старика за подбородок, вздернул голову, достал из кармана носовой платок и принялся вытирать слезы, приговаривая увещевающе, словно ребенку: — Это что еще за истерика, профессор? Взрослый человек, уважаемый. Жена-красавица. Ребеночек скоро родится. А вы в слезы, как девица. Не надо, не надо. Некрасиво. Все хорошо. — Оперативник погладил старика по седым волосам. — Все очень хорошо. Легко и просто. Ну, успокоились? — Старик кивнул и шмыгнул носом. — Вот и чудненько. Но в следующий раз, когда он упадет, вы уж мне скажите обязательно. А-то я заболтаюсь с вами, ничего и не замечаю вокруг. Хорошо? Вот и договорились.

— Я… могу уйти? Мне… надо домой. Мне плохо. Мне нужно домой. Вызвать врача.

— Конечно, конечно, профессор. Только запишем ваши показания относительно этого деятеля, — кивок в сторону Саши. — И я вас немедленно отпущу. Даже машину предоставлю. Мой шофер лично отвезет вас. На квартиру или в больницу, как скажете. Мы же не звери, в конце концов. Ну? Получше вам? Может, валидольчику под язык? Нет? Ну, смотрите. А вот я выпью. Разволновался с вами, понимаешь. Это же вы на вид только старики, а на деле ваше поколение еще ого-го! Кого угодно можете до инфаркта довести. Уф-ф-ф. Вроде отлегло. Ладно, не будем терять времени, начнем потихоньку. Итак, профессор, постарайтесь припомнить, в то утро, в воскресенье, задержанный не упоминал об убитых женщинах? Может, случайно, вскользь? Нет? А вы напрягитесь, профессор, напрягитесь. Припомните. Я подожду. Время терпит… Продолжения разговора Саша не слышал. Он потерял сознание.

«Они прошли Большой цирк и за Палатином, у Форума, свернули направо, к театру Помпея. Каска встревоженно оглянулся.

— Мы идем не на Марсово поле? — спросил он, хмурясь.

— Кесарь пожелал провести заседание Сената в театре, — пояснил Туллий. — Разве тебе не все равно, где будет убит Гай Юлий? Сенаторы готовы. Ты сам назначил день. Пятнадцатое марта. День мартовских ид.

— Да-да, — кивнул Каска, но остался мрачен. Это известие было похоже на насмешку. Словно бы Кесарь потешался над смертью, выбрав для собственной смерти театр, выстроенный в честь его жертвы! „Неужели Предвестник догадался о том, что должно произойти? — подумал Каска и тут же успокоил себя. — Нет, нет. Если бы Кесарь хоть на миг усомнился в личности Гилгула, он бы приказал арестовать и убить всех магистраторов, а если бы понадобилось, то и преторов, и даже консулов“.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Туллий.

— Нет, ничего, — ответил Каска. — Идем. Разве мог он рассказать Кимвру все, пусть даже тот был его другом? Да и захочет ли Туллий знать? Каска в этом сомневался. Его замысел срывался. Он рассчитывал, что собрание Сената пройдет именно на Марсовом поле, за крепостью Капитолия. Там множество Храмов. Чтобы не возбуждать подозрений Предвестника, Каска рассчитывал воспользоваться его тогой. Некоторое количество крови впиталось бы в материю, но от театра Помпея ему не удалось бы донести окровавленную тогу до Храма. Весть о смерти Кесаря мгновенно облетит город. В этом у Гилгула не было сомнений. Сенаторы, не поддержавшие заговор открыто, постараются обезопасить себя и, конечно, придут на Форум, чтобы сообщить гражданам Рима о случившемся. Но менять что-либо было уже поздно. Когда они подошли к театру, здесь собралась толпа. В основном магистраторы, не имеющие даже империев‹$F‹›Империй — от глагола „imperare“ („управлять, властвовать“) и буквально означает „приказание“. Этим словом римляне обозначали право командовать римскими войсками. В республиканском Риме различалось три вида империев: полный, большой и малый. Полным империем наделялся только диктатор. Большой империй имели консулы. Малый — преторы, заместители консулов. Все остальные магистраторы империем не располагали. Их полномочия рассматривались как „potestas“ (власть). Они могли высказывать волю государства, налагать штрафы и удерживать имущество до уплаты долга. За пределами Рима любой империй мог действовать в полном объеме.‹››. Среди них Каска заметил Гая Кассия, претора. Но вот Марка Юния он не увидел, как ни тянул шею. Зато увидел легата Децима Юния, двоюродного брата Марка. При их появлении многие магистраторы обернулись, а патрульные легионеры приложили правые руки к груди в знак приветствия. Каска, не обращая внимания на толпу, пробился к Дециму и, остановившись рядом, спросил негромко: