Иван Сербин - Черная акула

…Розово-белая вспышка, озарившая звездное покрывало ночи, заставила Алексея вздрогнуть. Через секунду до машины докатился глухой, басовитый раскат взрыва. Водитель с удивлением посмотрел на странного «больного» и изумленно спросил:

— Что это такое было, а?

— Гони! Давай гони!!! Алексей ни на секунду не усомнился, что рвануло именно на угольном комбинате. Водитель тоже.

— Похоже, на угольном, — сосредоточенно заметил он. — Вон зарево-то… Ну, точно, на угольном. «Жигуленок» резво катил по скользкой, покрытой тонкой ледяной корочкой дороге.

— Минут через пять будем, — деловито сообщил патрульный. Под приборной панелью хрипло и невнятно забормотала рация. Слов Алексей не разобрал, но по быстрому взгляду водителя сообразил — говорит диспетчер либо о нем, либо, что вероятнее, о взрыве. Он кивнул.

— Отзовись. Скажи, пусть пришлют ОМОН или спецназ. Только обо мне ни слова. Понял?

— Ага, понял. Чего тут не понять-то? — Водитель уже тянул мосластую крепкую руку к черной коробочке микрофона, схватил, поднес к губам. — Центральный, это «двойка-четырнадцать». Я тут недалеко от угольного комбината… — Диспетчер что-то забормотал в ответ. — Ага, понял, понял. Не дурной, чай… Нет, он, — еще один взгляд на Алексея, — в больнице остался…

— Про ОМОН скажи.

— Лучше бы на комбинат ОМОН вызвать, — не очень уверенно предложил водитель. — Да. Горит шибко. Машина уже сворачивала на подъездную дорогу, оставив справа высокую обшарпанную стелу. Памятник почившему в бозе комбинату. В ту же секунду в лобовое стекло патрульного «Жигуля» ударил свет фар. В салоне стало светло как днем.

— Ах ты, гаденыш! — ругнулся, морщась, патрульный и включил маячок. — Я те устрою! Совсем, что ли, дурило, ослеп? Синие сполохи отразились в стекле встречной машины, заметались по мокрому асфальту. «Дальний» сменился «ближним», однако и у Алексея, и у милиционера уже плавали перед глазами слепяще-белые пятна.

— Гад, во гад! — продолжал бурчать патрульный. — Из-за таких все! Темно им, б…ям! Половина аварий вот из-за них! «Нарушитель» поравнялся с «Жигулями», и Алексей разглядел борт «УАЗа», стекло кабины и даже чьи-то пальцы, спокойно сжимающие баранку. Патрульный начал было притормаживать, но «уазик» мгновенно прибавил ход и через секунду свернул на шоссе.

— Ладно, бес с тобой. Живи, — вздохнул водитель. «Жигуленок» снова начал набирать скорость. Метров через четыреста перед капотом мелькнуло железнодорожное полотно, а затем взгляду Алексея открылись последствия взрыва. Это был товарный состав. В неярком свете живого огня он казался невероятно длинным, едва ли не бесконечным. Тусклые серые борта вагонов-рефрижераторов напоминали тело гигантской змеи, хвост которой, плавно изгибаясь, скрывался за деревьями. Электровоз и несколько передних платформ опрокинулись. На боковых стенках мелькали язычки пламени, и черный дым, столбом поднимающийся к морозному небу, отчаянно упирался в золотистую луну. Алексей торопливо распахнул дверцу и, швырнув водителю пистолет, выпрыгнул на шоссе.

— Браток, — торопливо заговорил он, — я осмотрю состав, а ты дуй на комбинат. Там двое наших. Майор Проскурин из ФСК и полковник… Черт, фамилию не помню… Короче, полковник из военной прокуратуры. Они распутывают дело с похищением самолетов.

— Че-его? — не понял водитель.

— Ничего. В общем, всех к стене и руки на затылок. И будь осторожен. Те, на комбинате, вооружены автоматами. На лице патрульного отразилась моментальная гранитная сосредоточенность, характерная для живущих в глубинке.

— Понял, не дурной, чай, — кивнул он и ударил по газам. Противно завизжали колодки, «жигуленок» рванулся с места, а Алексей уже бежал по шпалам, балансируя, стараясь не упасть на осыпающемся гравии. Слева за узкой полоской леса продолжало полыхать оранжевое зарево. Оно растекалось по небосклону, словно жирное суповое пятно по чистой рубашке. Переднее стекло локомотива лопнуло при крушении, и, подойдя ближе, Алексей разглядел широкоплечую фигуру. Лицо боевика было сплошь залито кровью и напоминало одну из масок комедии «дель арте». Второй бугай увалился за кресло машиниста. Торчала только рука. Белая, переломленная в предплечье и согнутая под неестественным, страшным углом. Половина локомотива оказалась разворочена взрывом. В боку первого вагона-рефрижератора зияла рваная дыра. Куски металла, перекрученные, смятые, валялись тут же, на земле, на рельсах. Алексей подбежал ближе. Номер вагона, написанный черной краской, был едва различим за жирными кляксами копоти, и все-таки несколько цифр читалось вполне сносно: «…31…8». Второй вагон. Тут номер уцелел полностью: «24777006». Алексей вытащил из кармана фотокарточки. Судя по снимкам, номера на первых двух вагонах должны быть: «44976552» и «86159113». Значит, «близнецы» уже отправились в путь. А что, если именно эти-то вагоны-двойники и являлись основными? Ведь по логике вполне оправданно было бы сначала отправить наиболее ценный груз. Алексей подбежал к одному из вагонов, сорвал пломбу и, откинув запорную рукоять, распахнул створку. Перед ним серебрился борт «МиГа» с цифрой «19» под обтекаемым «фонарем». Сомнений не оставалось: это был тот самый «МиГ», на котором летел Поручик. Однако кому понадобилось взрывать состав? Проскурину с полковником? Зачем? Да и нечем. Сулимо? Для чего? Догадка была внезапной и пришла как-то сама собой, без усилий и долгих размышлений. Все вдруг встало на свои места. Комбинация, задуманная Саликовым, оказалась проста до гениальности… Алексей повернулся и побежал вдоль путей к горящему заводу.