Татьяна Гармаш-Роффе - Ведь я еще жива

– И вы его тоже.

– Так и что с того-то?!

– А то, что вы не можете отправить такого человека назад, не объяснив ему, что происходит, не ответив на его вопросы. Иначе он безмерно удивится и заподозрит неладное. А вы сказали, что мое поведение не должно вызывать подозрений, правильно? Вот я и старалась!

С этими словами Настя гордо направилась в сторону кухни, чтобы разобрать сумки с продуктами, принесенные Леной.

Гена нахмурился еще больше. Он не нашелся в ответ, и это его раздражало. Но, главное, дамочка что-то осмелела! Надо бы ее приструнить!

– Куда это вы пошли? – крикнул он, следуя за ней.

– Вы разве не видите? На кухню. – Настя даже не обернулась.

– Стойте! Есть дела поважнее!

Он вынул свой телефон, набрал номер и, проговорив в него: «Передаю вам Тышкевич», сунул ей трубку в руки.

Но Настя ее не взяла. Ее руки были заняты пакетами с молоком и соком, и она сначала аккуратно пристроила их в холодильник и только затем изволила принять телефон.

Там, в трубке, ее ждали. Еще одна маленькая победа!

– Выспались, Анастасия Марковна? – любезно поинтересовался знакомый голос в телефоне, но ответа ждать не стал. – Новая задача будет несложной…

– Почему у меня должна быть новая задача?! Вы похитили мою дочь ради денег! И обещали вернуть ее в обмен на деньги!!! И я их вам отдала!!! Так в чем же дело?!

Настя скандалила так, на всякий случай, чтобы нащупать границы, в которых они готовы ей уступать и дальше.

– Ну, не надо так горячиться, Настенька, – ласково проговорил мужчина. – Тут открылось одно ценное обстоятельство… Гена сказал, что вы знакомы с господином Фроловым… Что вы с ним дважды говорили по телефону за последние дни, что вы с ним на «ты»… И он пригласил вас на свой юбилей, который он отмечает завтра… Это так?

– Какое это имеет отношение к моей дочери?!

– Никакого, что вы! Просто вы, оказывается, с ним очень дружны, правильно? Ну вот, а он нас весьма интересует. Гена вам расскажет подробности, он уже в курсе.

И вежливый дядечка отключился, оставив у Насти ощущение неприятного холода в затылке.

– Во сколько время назначен ужин у Фролова? – безотлагательно приступил к делу Гена.

– Нужно говорить «в котором часу», – машинально поправила его Настя по неизжитой учительской привычке.

– А я говорю: «во сколько время»! – повысил Гена голос.

– Ну, тогда хотя бы «времени», а не «время»…

– Перестань меня учить!

– Хорошо, – пожала плечами Настя равнодушно. – Просто мне режет слух. Обращайтесь ко мне на «вы», Гена. Я вам не подружка!

– Ха! Это как посмотреть!

Гена выдержал паузу, но Настя не стала задавать вопросы. Она старалась демонстрировать свою независимость, как недавно решила, – хотя от этой фразы Гены у нее внутри все напряглось, будто в ожидании удара.

– Завтра пойдешь в гости со мной. Представишь меня как своего любовника. Так что придется переходить на «ты», голуба! Начинай тренироваться прямо сейчас, чтобы потом сбоев не было!

– «Как любовника»? – изумилась Настя. – Да мне никто не поверит! Все знают, что у меня хороший вкус!

Гене понадобилось некоторое время, чтобы понять смысл ее колкости, – процесс мышления честно отражался на его лице, Настя видела. А когда смысл дошел, то мыслительный процесс сменило бешенство. Раздувая ноздри острокрылого носа, он схватил Настю за шею сзади, подтолкнул ее к зеркалу, сам встал рядом и принялся расстегивать свою рубашку.

Обнажился его торс, хорошо накачанный.

– Смотри! – указал он на свое отражение. – Да от меня все телки ссут кипятком!

Настя отвернулась и хотела отойти, но он больно сжал ее запястье.

– Ку-уда? Стой здесь. И смотри!

Свободной рукой он расстегнул брюки и спустил их. Трусы скульптурно облегали все то, что им полагалось облегать. Ничего не скажешь, фигура хорошая…

– Ну? – грозно спросил Гена. – Что же у тебя за вкус такой особенный, если тебе это, – он кивнул на свое тело в зеркале, – не подходит? Или ты нарочно так сказала, чтобы меня позлить, а?

– Пустите меня! – Настя подергала свою руку.

– Нет, я хочу узнать сначала, зачем ты так сказала! Разве такое тело может не нравиться женщине? Или ты решила меня позлить, потому что я тебя ни разу не трахнул и тебе обидно? Да? Признавайся!

Дело принимало неожиданный оборот, и Настя уже пожалела о сорвавшихся словах. Но обратно их не заберешь – надо как-то выкручиваться…

– Ну, дело не в мышцах… – проговорила она, смягчив на всякий случай тон.