И вот вся оставшаяся семья в составе Сони, ее сына, ее мамы и папы водворилась в моей квартире. Никитка куролесил, разбрасывая в коридоре бог весть откуда взявшийся серпантин и ниточные катушки, – все это производил с оглушительным визгом, и я возрадовалась в душе, что все это ненадолго, и возблагодарила бога – ведь он покамест уберег меня от такой напасти, как свои дети.
Соня к моменту моего появления уже опрокинула вторую бутылку коньяку в моем баре, предназначенного мною для особых гостей, таких, как, например, хозяин «Морского конька» в моей спальне! Дедушка Сеня засел за телефонный справочник и вознамерился оповестить все мыслимые и немыслимые инстанции о творящемся криминале и бездействии властей.
По-моему, он раньше возглавлял какие-то бесчисленные оргкомитеты по борьбе со всевозможными безобразиями – пьянством, воровством и прочим. Мне пришлось незаметно отключить телефон и пресекать его попытки позвонить от соседей на телефонную станцию, чтобы нажаловаться ее начальнику.
А Сонина мама, Лидия Марковна, перерыв содержимое моей аптечки и приняв дозу разнообразных медикаментов, к моему ужасу, в лошадином количестве, вместо того чтобы после этого мирно лечь и, не беспокоя никого своим присутствием, отдаться всецело страданию во вкусе Достоевского, принялась мощно метать свою фигуру туда и сюда, громыхая басом:
– Танюша, ты нам гарантируешь, что в нашей квартире останется порядок? Ты, может, расскажешь, что ты там задумала! Как бы хуже чего не вышло, знаешь ли! А то, может, лучше отец позвонит в соответствующий отдел, всех там вздрючит как следует, да всех этих бандитов живо за ушко да на солнышко!
Словом, в моей квартире возникла обстановка примерно такая же, как в курятнике, когда туда провалился волк из «Ну, погоди!», – везде летят пух и перья, визг, писк, паника и бестолковщина.
Между тем времени у меня было в обрез, но я, поминутно глядя на часы, контролировала ситуацию. У меня давно уже созрел совсем наивненький такой планчик, весь секрет которого заключался в его бесхитростности.
Бандитов в первую очередь интересовала голова Дианы. И подобных голов я им могла предоставить сколько угодно. Немного ретуши – я им из бюста Ленина Диану слеплю!
Я захватила дома краски: настоящий театральный грим, и акварель, и гуашь, все сразу. Там был и бронзовый цвет, и серебряный, и золотой. Взяла еще одну нужную вещицу – фен – и покинула свою квартиру-курятник, похоронив за дверью бешеное кудахтанье и кукареканье.
...Игорек Шемякин был алкоголиком-интеллигентом. Давно уже прочно поселившийся в просторном каменном гараже, где раньше, в его удалые годы, стояла личная «Волга», а теперь был продавленный диван, стол, да стул, да унитаз за ширмой, который он присобачил, когда потерявшая последнее терпение жена указала ему на дверь. Но главной достопримечательностью его нехитрого жилища было не это.
Там находилась совершенно необыкновенная коллекция, не имеющая вовсе никакой цены, но потрясающая своим подбором и тематикой. Это были исключительно предметы советского культа – бесчисленные бюстики и скульптурки в рост, алые стяги, предназначенные для целования на параде, и небольшие флажки «за лучшие надои» и «передовику пятилетки». Были также значки, картинки и композиции типа «Ленин в шалаше».
Я не могла сказать точно, откуда и по какому поводу я была знакома с Игорьком. Кажется, это было по делу Кабана... Но в трудную минуту в его гараже всегда можно найти прибежище. Он был мне рад, даже когда я являлась, как сейчас, с пустыми руками.
– Игорь, ты не возражаешь, если я позаимствую одного из твоих друзей? – сказала я, указывая на батарею всевозможных гипсовых и бронзовых голов. – Только без бороды и усов и лучше без кепки.
– Без кепки есть вот с лысиной, – предложил Игорь. – Но с усами и бородой.
– Не то, – я лихорадочно копалась в головах, – продал бы ты их, что ли, куда!
Это я уже говорила зря. Игорь умудрился пропить «Волгу», дачу и все свои сбережения бывшего начальственного завгара при обкоме, но пропить святая святых он не мог. Правда, все до одной из этих голов получали от него щелбаны в иные минуты, но в основном они содержались с должным почетом и уважением – с них даже периодически стиралась пыль.
Так, Ленин в кепке, Ленин без кепки – но везде с бородой и бороду не сбреешь. Сталин с усами, Дзержинский и с тем, и с другим, и с третьим. Тьфу, пропасть!
Ага! Вот оно – то, что надо! Молодой Володя, без кепки, без лысины, без бороды и усов, украшал стенд в Ленинской комнате на тему «Детство и юность вождя пролетариата». Волнистые волосы и обиженное лицо вполне соответствовали моей грандиозной задумке. На глазах изумленного Игорька я принялась за поругание святыни – хотя совершенно не имела такой цели, боже упаси!
Читать дальше